В тот же четверг Вирджиния Ревел играла в теннис в Рейнлэхе. На обратном пути на Понт-стрит, откинувшись в роскошном длинном лимузине, она с чуть заметной улыбкой репетировала предстоящий разговор. Возможно, конечно, шантажист больше не появится, но Вирджиния была уверена, что ей еще придется с ним увидеться. Она не проявила тогда достаточной твердости. Что ж, на этот раз его ждет сюрприз!
Когда машина подъехала к дому, она, прежде чем выйти, заговорила с водителем:
– Как ваша жена, Уолтон? Я забыла спросить.
– Кажется, лучше, мадам. Доктор обещал заглянуть в половине седьмого. Вам еще нужна машина?
Вирджиния подумала:
– Я уеду на уик-энд. Отправляюсь в шесть сорок с Паддингтонского вокзала, но вы мне не понадобитесь. Доберусь на такси. Вам надо повидаться с доктором. Если он сочтет, что вашей жене лучше отдохнуть на свежем воздухе, увезите ее куда-нибудь, Уолтон. За мой счет.
Нетерпеливо кивнув, Вирджиния прервала бесконечные благодарности шофера, поднялась по лестнице, поискала в сумочке ключ, но, вспомнив, что ключа у нее нет, поспешно позвонила в дверь.
Ей открыли не сразу, а пока она ждала, к ней подошел убого одетый молодой человек с кипой брошюр. Одну из них, под заглавием «Почему я служу своей стране?», он протянул Вирджинии. В левой руке он держал коробочку для денег.
– Я не могу приобретать по две таких жутких книжонки в день, – взмолилась Вирджиния. – Я уже купила сегодня утром, честное слово!
Молодой человек, запрокинув голову, рассмеялся. Вирджиния рассмеялась вместе с ним. Небрежно оглядев его, она решила, что он не похож на обычного лондонского безработного. Ей понравилось его смуглое лицо и стройная, упругая фигура. Она даже пожалела, что у нее нет для него работы.
Но в этот момент щелкнул замок, и Вирджиния тотчас же забыла о симпатичном безработном, потому что, к ее удивлению, дверь открыла ее горничная Элиза.
– А где Чилверс? – резко спросила она, входя в холл.
– Но он уехал, мадам, вместе с остальными.
– С остальными? Куда?
– В Датчет, мадам. В коттедж, как вы велели в телеграмме.
– Я не посылала никакой телеграммы. Что же в ней говорится?
– По-моему, она на столе внизу.
Элиза убежала и через некоторое время с торжествующим видом принесла хозяйке телеграмму.
– Voilа [1] , мадам.
Телеграмма была адресована Чилверсу, и говорилось в ней следующее:
«Пожалуйста, немедленно со всей прислугой отправляйтесь в коттедж и займитесь приготовлениями к приему на уик-энд. Сядьте на поезд 5.49».
Ничего необычного, она сама не раз оставляла такие послания, когда ей надо было наскоро устроить прием в своем бунгало, расположенном на берегу реки. Она всегда привозила туда всю прислугу, оставляя в доме только одну старушку. Чилверс не нашел в этом послании ничего странного и, как добросовестный слуга, в точности выполнил поручение.
– Я осталась, – объяснила Элиза, – помня, что мадам хотела, чтобы я собрала ее вещи.
– Это глупая шутка! – воскликнула Вирджиния, гневно отбросив телеграмму. – Вы прекрасно знаете, Элиза, что я еду в Чимниз. Я вам сегодня утром говорила.
– Я решила, что мадам передумала. Иногда такое случается, не так ли, мадам?
Вирджиния в ответ на справедливый упрек чуть заметно улыбнулась. Она пыталась найти причину этой необычной шутки. Предположение выдвинула Элиза.
– Mon Dieu! [2] – всплеснула она руками. – А вдруг это преступники, воры? Они посылают фальшивую телеграмму, удаляют из дома всю прислугу, а затем грабят!
– Наверное, так оно и есть, – с сомнением согласилась Вирджиния.
– Да, мадам, бесспорно. Об этом каждый день пишут в газетах. Мадам, сразу же звоните в полицию, сразу же, пока они не пришли и не перерезали нам горло!
– Не волнуйтесь так, Элиза. Какие грабители в шесть часов дня перережут нам горло?
– Мадам, умоляю, позвольте мне сейчас же вызвать полицейского!
– Зачем? Не глупите, Элиза. Идите соберите мои вещи, если вы еще этого не сделали. Новое вечернее платье от Кайо, белое креп-марокеновое и… да, черное бархатное… черный бархат так подходит для политической беседы, не так ли?
– Мадам восхитительно выглядит в атласе цвета нильской воды, – предложила Элиза.
– Нет, я его не возьму. Поспешите, Элиза, будьте хорошей девочкой. У нас очень мало времени. Я отправлю телеграмму Чилверсу в Датчет, поговорю с дежурным полицейским и попрошу его присматривать за домом. Не делайте круглые глаза, Элиза… если вы так напуганы, когда еще ничего не произошло, что с вами будет, если из-за угла выскочит некто и вонзит в вас нож?
Элиза пронзительно пискнула и быстро побежала по лестнице, нервно оглядываясь через плечо.
Состроив ей вслед гримасу, Вирджиния отправилась в маленький кабинет, в котором был телефон. Ей понравилась идея Элизы позвонить в полицейский участок, и она решила не откладывать дело в долгий ящик.
Она подошла к телефону и вдруг, уже держа руку на трубке, замерла. В кресле, как-то странно съежившись, сидел человек. Вся эта суматоха с телеграммами выбила Вирджинию из колеи, и она забыла, что ждет гостя. По-видимому, он заснул, ожидая ее.
Она с озорной улыбкой подошла к креслу, но улыбка тотчас же исчезла с ее лица.
Человек не спал. Он был мертв.
Вирджиния поняла это сразу же, поняла еще до того, как увидела маленький блестящий пистолет на полу, опаленное отверстие над сердцем с кровавым пятном вокруг него и ужасную, отвисшую челюсть.
Она стояла неподвижно, бессильно опустив руки. В тишине до нее донесся голос Элизы, сбегающей по лестнице:
– Мадам! Мадам!
– В чем дело?
Вирджиния бросилась к двери, инстинктивно желая хотя бы на время скрыть от Элизы, что случилось. Она прекрасно знала, что Элиза легко впадает в истерику, а ей нужно было все спокойно обдумать.
– Мадам, а может быть, набросить на дверь цепочку? Эти преступники могут заявиться в любую минуту!
– Как вам угодно. Делайте все, что хотите.