– Вам нельзя уезжать! – выпалила Мелоди.
Госпожа Дж. заморгала, как будто ей и впрямь было интересно, что скажет Мелоди.
– Почему? Объясни.
– Ну… я просто думаю, что… – промямлила Мелоди, как бывало в классе, когда она не знала ответа. Сейчас-то она знала ответ. Она просто не ожидала, что госпожа Дж. так легко согласится ее выслушать.
– Вы ведь учительница… – начала она, решив, что не стоит заострять внимание на разбитых сердцах подростков. Эта женщина – ученый. Она привыкла мыслить рационально. Ей требуются рациональные обоснования. – И к тому же вы образец поведения для всех нас. Не только для ЛОТСов, но и для нормалов тоже.
Госпожа Дж. кивнула. Мелоди чувствовала, как Джексон рядом с ней ухмыляется.
– И если вы уедете, чему это нас научит? Что, когда становится тяжело, сильные уходят и…
Официантка положила на стол счет, но госпожа Дж. не сводила глаз с Мелоди.
– А как насчет безопасности моего сына?
– Ну, мам, я же могу…
Мелоди стиснула его колено, заставив его замолчать.
– Пусть Джексон так и ходит в этом гриме. Отправьте его в другую школу. Гордо спрячьтесь в кусты. Это ведь ваш девиз, так? Но вам нужно остаться в Мерстоне, чтобы защищать ЛОТСов, которые не уедут!
Мелоди наклонилась через стол и шепнула госпоже Дж. на ухо:
– И показать Джексону, что его мать не боится бороться!
Госпожа Дж. сняла свои вуди-алленовские очки и протерла глаза.
Джексон с Мелоди взялись за руки под столом, с каждой секундой стискивая их все теснее.
Госпожа Дж. надела очки, обернулась к сыну и сказала:
– Тебе придется скрыться.
– Хорошо.
– Это значит, что никто – подчеркиваю, никто! – Она сделала паузу и посмотрела на Мелоди. – Не должен будет знать, где ты.
– Хорошо! – ответили они в один голос. Как будто находились в одном часовом поясе.
Госпожа Дж. шлепнула на стол черную кредитку American Express, выданную на имя некой Ребекки Роуз, содрала защитную пленку с новенького айфона и принялась строчить эсэмэс.
Джексон выпустил руку Мелоди.
– Ты что делаешь?
– Пишу бортпроводникам насчет моего веганского меню.
Сердце у Мелоди упало.
– Но я думала, что…
Госпожа Дж. положила телефон на картонную салфетку и посмотрела им в глаза.
– Что ты думала? Что я позволю пропасть хорошей лазанье с тофу?
– А? – переспросила Мелоди.
– Я распорядилась, чтобы ее упаковали навынос. Надо будет подъехать на летное поле и забрать.
Она отодвинула салат.
– Я умираю от голода. А вечер предстоит трудный.
Пока госпожа Дж. подписывала счет, Мелоди с Джексоном обнялись, празднуя победу. Следующим пунктом в расписании Мелоди стояло «целоваться несколько часов без перерыва». Но вместо этого она сдержала слово: попрощалась, пожелала обоим удачи и выбежала на улицу, где ждала Кандис.
Снаружи совершенно ничего не изменилось, однако теперь все выглядело иначе. Наполовину перегоревшая вывеска кофейни смотрелась очаровательно. Машинка с окном, заделанным скотчем, перестала казаться жалкой: это была мужественная машинка, с честью пережившая испытания. И Кандис в ее костюме для наблюдения за птицами вовсе не издевалась над паранойей Мелоди – она честно старалась помочь. И все это потому, что Джексон остается! И, невзирая на обещание, данное госпоже Дж., он уж найдет способ связаться с Мелоди.
Он это умеет.
Так она и думала. Сток душевой кабины был напрочь забит шерстью и мыльной пеной. Клодин направила на гадкий ком струю горячей воды, но он и не думал размокать. И вот теперь ей пришлось, стоя по щиколотку в обмывках, оставшихся после мальчишек, сунуть руку в грязную воду, чтобы прочистить засор. Этим надо заниматься в костюме химзащиты, не иначе! Неудобство заставило Клодин лишний раз пожалеть о своем уютном доме и чистенькой девичьей ванной.
Ей впервые довелось провести целых двое суток в отеле «Логово» – их семейном заведении, где постояльцам настойчиво рекомендовали «отключиться», и строго запрещалось смотреть телевизор и пользоваться Интернетом. Обычно Вульфы проводили тут только одну ночь, ночь полнолуния. На двери вывешивали объявление «ИЗВИНИТЕ, МЕСТ НЕТ!», запирались на засовы, опускали ставни и принимались пировать. Это длилось не более суток. Едва превратившись обратно в людей, стая возвращалась на Рэдклиф-вэй, а отель вновь открывался для посетителей. Надолго закрываться они не могли, это причиняло ущерб семейному бюджету: их стейкхауз на протяжении последних шести лет входил в десятку лучших ресторанов Салема.
Но пока что все это причиняло ущерб в первую очередь психике Клодин. Если ей еще хоть один день придется пользоваться той же ванной, что и братья, она…
– Уй-я-а-а-а!
На голову ей вылилось три литра ледяной воды.
– Обед готов! – объявил Дон, швыряя в угол пустую пластиковую канистру из-под молока. Канистра подпрыгнула с гулким грохотом. Войу расхохотался, и двое тройняшек умчались, захлопнув за собой дверь.
Дрожащая Клодин с отвращением завернула кран.
– Ну, Клео, ты мне за это заплатишь! – пробормотала она, виня во всем бывшую подружку. Она направилась к двери, обходя муравейники колючей щетины, обрезков ногтей и брошенного на пол белья. В волосы впитались неаппетитные запахи – и, вдобавок, сиденье унитаза, как всегда, было поднято! Видели бы ее сейчас подруги… Что бы их сильнее всего рассмешило? Ее спутанные кудряшки? Корявые ногти? Мешковатая сувенирная футболка с надписью «Отель «ЛОГОВО» из ларька в холле? Да, наверное, футболка… Ну а что ей было делать? Вся одежда осталась дома… как и косметика. И ее личная территория. И вся нормальная жизнь.
Внизу, в ресторане, все было как обычно, за исключением полнолуния. Красные бархатные портьеры – Клодин помогала маме их шить, когда они только что открылись, – скрывали от глаз автостоянку, создавая у гостей иллюзию, будто они в столовой уютного шале где-нибудь в Альпах, а не в десяти милях от Салема, почти у самого шоссе. В подсвечниках винно-алого стекла мерцали свечи. В каменном камине пылали сложенные шалашиком дрова. Восемнадцать столов были накрыты, но не заняты. Мама была на кухне, разогревала очередную порцию мясных рулетов. Парни уже лопали, рассевшись за круглым столом в центре зала, поглощенные болтовней и добавкой.
– Привет, Дини! – Суровое выражение на лице отца стремительно растаяло, сменившись приторной нежностью. – Ну, как поживает мой милый щеночек?
– Привет, пап.
Она чмокнула отца в макушку и села. Своими лохматыми черными волосами и густыми бровями Кларк Вульф напоминал отца Сета из сериала «Одинокие сердца».