– Мы учим ее, как выжить, – сказала Вивека. А потом, обращаясь к Фрэнки, добавила: – А она учит нас, как жить.
– Ну что ж, – сказала Мэдди с едкой ухмылкой. – Будем надеяться, она знает, что делает!
Госпожа Дж. шмыгнула носом.
– Берегите себя! Нам хочется увидеть вас целыми на случай, если мы вдруг вернемся.
«Если мы вдруг вернемся»? Фрэнки даже не думала, что все эти люди, возможно, уезжают навсегда. Она была слишком поглощена собственной душевной болью. Она думала только о том, что скажет Бретту. И о том, как это высоковольтно, что родители решили остаться…
Фрэнки сделалось стыдно за свое легкомыслие. Она подкрутила свои внутренние настройки сострадания и установила их на частоту присутствующих. В комнате царила печаль и тоска, густая и давящая, как салемские туманы.
Родители сбились в кучки, вполголоса обсуждая свои не обдуманные толком планы. Джексон сидел в кресле, подавшись вперед так, словно с трудом сдерживал тошноту. Ляля с Лагги то хихикали, то всхлипывали, перегоняя видеоролики с телефона на телефон. Унизанные золотом руки Клео обнимали Дьюса. Промокшие от слез накладные ресницы болтались у нее на глазах, точно ветки под дождем. Если бы текущая из глаз соль могла откладываться в окаменелости, на веках у Клео уже висели бы сталактиты. А вдруг они и впрямь расстаются навсегда?
Фрэнки не могла представить свою школу без всех этих ребят. Не могла представить их друг без друга. И сейчас она тверже, чем когда бы то ни было, решилась все исправить. Чтобы о ней думали как о девочке, которая помогла всем воссоединиться, а не как о той, из-за которой всем пришлось расстаться. Чтобы в ее жизни вновь появился смысл, чтобы папа не зря называл ее «своей идеальной доченькой». Она должна это сделать – ради друзей, ради родителей, ради собственного будущего!
Фрэнки, как Мартин Лютер Кинг, мечтала жить в стране, где люди будут судимы не по цвету их кожи, а в соответствии с их личностными качествами. И чем скорее она воплотит свою мечту, тем скорее она сможет спокойно слушать Кэти Перри и вести жизнь нормального подростка!
Входная дверь дома Карверов стремительно распахнулась. Мелоди подняла гудящую голову с кухонного стола и приготовилась к оглушительному хлопку, которого так и не услышала.
– Кто там? – окликнула ее старшая сестра, Кандис, плюнув в Мелоди скорлупкой от фисташки.
Никто не отозвался.
Девочки испуганно переглянулись, как бы спрашивая друг друга: «А вдруг нас пришли арестовать? Вдруг нас будут допрашивать о нашем участии в «Моем соседе вурдалаке»? А вдруг нас похитят и будут пытать, пока мы не выдадим все тайные укрытия ЛОТСов?!»
Ах, кабы знать!
– У нас тут снайпер, заряженный! – предупредила Кандис.
Мелоди закатила глаза.
– Снайпер – это стрелок, а не оружие! – шепнула она.
Кандис только плечиками пожала, как бы говоря: «Скажи спасибо, что я вообще знаю такое слово, потому что идеально сложенным блондинкам вроде меня такое знать не обязательно!»
– Где она? – воскликнул пришелец – точнее, воскликнула.
Знакомое цоканье высоких каблуков турботинок от «Tory Burch» успокоило девочек.
– Привет, мам… – буркнула Кандис, разламывая очередную фисташку.
Мелоди в миллиардный, наверно, раз нажала кнопку Redial на телефоне. И ее снова сразу переключило на голосовую почту. Она сбросила вызов.
– Я тебе говорю, с Джексоном что-то случилось!
В дверях обшитой деревом кухни появилась Глория Карвер. Ее хрупкую фигурку облегал неброский черный плащ свободного покроя, не мешающий любоваться каштановыми кудрями.
– Где ваш отец? Он уже несколько часов, как должен быть дома.
Мелоди пожала плечами:
– Не знаю.
– Ну ладно, подожду немного. Выкладывайте! – потребовала Глория, встревоженно растирая руки.
Сердце у Мелоди упало. Сегодняшним кошмаром она делиться не желала ни с кем, а уж тем более с ней!
– Ну, давайте! Я не затем примчалась домой из книжного клуба, чтобы на меня смотрели и молчали. Вперед!
– Может, закроешь входную дверь, а? – спросила Мелоди. Она не могла смотреть в глаза матери.
– Ах, вот как? Дверь, значит?
Глория распоясала плащ и села с дочерьми за стол – овальный стеклянный стол, который как будто дразнил эти бревенчатые стены, напоминая своим блеском, что он – из Беверли-Хиллз!
– И это все?
– Угу.
Мелоди встала и рывком распахнула холодильник с деревянной дверцей. В лицо хлынул прохладный воздух. Хорошо!
– Ты чего такая мрачная? – осведомилась Глория.
Мелоди закатила глаза, глядя на органическое обезжиренное молоко.
– Вот и я говорю, мам: чего она все в черном ходит? – встряла Кандис. – Ей надо одеваться поярче. И встречаться с мальчиками. А то совсем с ума сошла из-за этого Джексона!
Глория хихикнула.
– Вообще-то я говорила о ее настроении!
Она устремила на Мелоди свои зеленые глаза.
– Я ничего не понимаю!
– Вообще-то причин куча.
Мелоди закрыла холодильник, пошла и захлопнула входную дверь. Ей хотелось завопить: «А вдруг мои друзья стали жертвами большой охоты на монстров? И почему мой парень уже три часа не берет трубку? Нет, погоди! Я знаю, отчего я такая мрачная. Оттого, что Ману, дворецкий Клео, дал мне повод думать, будто ты мне не настоящая мама!» Но генеалогия сейчас была не главное. Главное – найти Джексона. И Мелоди вернулась на кухню, не сказав ни слова.
– Я просто думала, вы тут отмечаете, – объяснила Глория, жалобно пожав плечами.
– Отмечаем? Что? – удивленно переспросила Мелоди.
– Ну как же, твоя сестра прислала эсэмэс о том, как все здорово прошло на съемках для «Teen Vogue»…
– Здорово?!
– Когда я узнала, что ты снова можешь петь, я чуть из своих джинсов «J Brands» от радости не выскочила!
Кандис разломила еще одну фисташку.
– Погоди! – Мелоди привалилась к стойке и сунула руки в карманы толстовки. – Так ты про мой голос?
Глория кивнула.
– Разумеется! Мне так не терпится послушать…
Она молитвенно сложила руки и одними губами произнесла: «Ну пожа-алуйста!»
– Спой «Defying Gravity» из мюзикла «Злая», а? Как раньше! Она у меня всегда была самая любимая.
Кандис расхохоталась.
– Мам, я сейчас не в настроении…
– Детка! – окликнул Бо, войдя в дом. – Ты просто не поверишь!
– Знаю, знаю! К ней вернулся голос! – Глория выбежала ему навстречу. – Уже половина девятого, где же ты был?