Вот уже несколько минут они бесцельно шли за Подметкой по склону, наблюдая, как тот что-то выискивает в грудах мусора. Парнишка остановился, без лишних вопросов вынул из-за пазухи флягу и протянул ее путникам.
– Ух, спасибо! – засиял Димка, передавая фляжку сестре.
Однако после первого же глотка девочка поперхнулась, только из уважения к щедрости мусорщика не выплюнув все на землю. Вода оказалась горькой, пахла болотным илом, и еще казалось, что в ней кто-то плавает.
– А, ну да, – понимающе кивнул крысеныш. – Вода у нас тут гаденькая. Техническая, из резервуаров набираем. Установки по фильтрации, говорят, еще лет тридцать назад сломались, да разве наверху кому-то до этого дело есть? Ну ничего, со временем привыкнете.
Братья тоже сделали по одному осторожному глотку, не без отвращения проглотив воду, на вкус отдававшую ржавчиной. Однако это было лучше, чем ничего, потому что в последние часы жажда все настойчивее давала о себе знать.
– Кстати, я бы на вашем месте все-таки работал, – неодобрительно помотал стриженой головой Подметка, забирая флягу. – С новеньких спрос, фырки-пырки, невысокий, но если вообще ничего не принесете, черноспинки вас отлупят…
– А что нужно приносить? – с опаской поинтересовался Витька, глядя на мусор под ногами (с его точки зрения, совершенно однообразный).
– А все, что посчитаете нужным, – пожал плечами крысеныш. – Старшие сами решат, что представляет ценность, а что можно отправлять в утиль. Это ведь только по предписаниям мусор должен еще наверху четко градироваться на мягкий и жесткий, стеклянный и железный, и так далее. На самом деле, выбрасывают вперемешку. А уже крысы разбирают. Так что ищите все, что найдете – еду, безделушки, батарейки, спички, старую технику, одежду поцелее. Складывайте за пазухи, пока мешков нет, а если что-то крупное, то ко мне. Да не бойтесь вы, я потом на дележке честно скажу, что ваше, а что мое…
Но Подметка ошибочно решил, что на детских лицах написан страх за добычу. Потому что сейчас близнецы испытывали вовсе не его – они (не сговариваясь, но совершенно в равной степени) испытывали отвращение, непонимание и глубочайшее отчаянье. И все эти чувства разом вызывала у них странная поляна, как и Реакторная Станция, совсем непохожая на милый Заботинск.
Стараясь не поскользнуться или не рухнуть в яму, образованную в мусоре крупным хламом (как, например, диваны или холодильники), дети взялись за работу. Они все еще не очень понимали, что нужно искать. Кроме того, на подвижном и мягком склоне было очень нелегко нагибаться, чтобы покопаться в кучах, а потому дело шло медленно.
Но тем не менее через какое-то время они втроем смогли найти несколько почти не поломанных игрушек, старые бусы, пакет подгнившего картофеля и вполне пригодную кастрюлю. Сложив в нее остальные находки (трофеи нес Дмитрий), дети спустились с холма в долину у транспортеров, где их уже почти полчаса ждал отдыхающий Подметка.
– Не так быстро, – почти не разжимая губ, попросил Димка. – Нужно обсудить побег.
– Мамочка, неужели опять бежать?
Настя расстроилась, но тут же осознала, что сморозила глупость. Необходимость побега с этой грязной, заваленной отходами поляны была также очевидна, как и то, что дети не хотели превращаться в крыс.
– Нам нужно дойти до Лифтов, – уверенно сказал Витя. – Мы не крысы, нас они поджарить не смогут. А если везти откажутся, то хоть сигнал бедствия пошлем.
Подметка, заметив, что ребята не торопятся спускаться, нетерпеливо махнул им рукой. Замолчав, заговорщики переглянулись, стараясь хоть таким способом подбодрить друг друга.
– Не густо, фырки-пырки, – поджал губы малолетний мусорщик, сунув свой длинный крысиный нос в кастрюлю. – Но для первого раза сойдет, хоть побитыми не останетесь. О, картошечка, это хорошо, повара похвалят… Ладно, пискуны, пошли в поселок, на сегодня хватит. Ужин уже готов, наверное, опаздывать нельзя, а то до утра голодать придется.
При упоминании о еде в животах путешественников заурчало, а крысеныш понимающе улыбнулся. Поманив их за собой, он направился в распадок между двумя горами, следуя по неприметной, но нахоженной тропке из утрамбованных картонных коробок.
Через какое-то время они стали замечать еще крыс – в основном детей, хотя изредка встречалась и молодежь постарше. Все большеносые шли по горам к центру поляны, неся на плечах уже знакомые мешки с находками. Вскоре их стало больше десяти, потом больше двадцати, и когда Подметка вывел свою группу на прямую дорогу, идущую вдоль транспортера, Витька, Димка и Настя оказались в неторопливом караване из нескольких десятков мусорщиков.
Окружающие имели похожие длинные носы, кожу серого цвета и такую же яркую, собранную из чего попало одежду. Косясь на новеньких, крысы не демонстрировали враждебности, лишь негромко переговаривались между собой и жадно принюхивались.
– Главное в жизни ведь что? – негромко рассуждал Подметка, стараясь не сильно отрываться от испуганных новичков. – Главное – это при деле быть. Есть работа, есть вознаграждение, вот тебе и жизнь. Как наши старшие говорят? Работа на благо общества. И мы работаем. И на себя работаем, и на весь Спасгород. Там, наверху, от нас, конечно, носы воротят. Но если не мы, кто тогда грязную работу выполнять станет?
– А давно ты здесь? – осторожно вклинился в его рассуждения Витька.
– Больше двух лет уже, с Фабрики прибыл, – важно кивнул Подметка, будто на самом деле гордился этим. – Примерно в вашем возрасте отправили, когда в интернате места закончились. Сероспинкой еще не стал, но и пискуном уже не зовут, вот так-то…
Со смесью брезгливости и непонимания прислушиваясь к болтовне крысеныша, они не заметили, как дорога вдруг кончилась, приведя их к Норам. И только тут, остановившись на самой границе поселка, дети поняли, почему их проводник так называл это место.
Тут не было транспортеров, контейнеров или манипуляторов на потолке – поселок располагался в центре огромного пятака ровно посредине яруса. А выглядел он так: прямо в кучах мусора, старательно укрепленных и утрамбованных, чернели многочисленные лазы в крысиные жилища. Старшие жили повыше, это было видно по широким входам и качественным ступенькам из хлама, ведущим к их квартирам. Остальные, по большей части выполнявшие роль слуг, ютились внизу, занимая проходы и ответвления общежитий, прорытых в пяти гигантских мусорных пирамидах.
На дальнем конце поселения темнели грозные ряды промышленных прессов, в которые старшие жители крысиной стаи отправляли самый ненужный и неспособный пригодиться в хозяйстве хлам. Из-под прессов он, рассортированный по типам, выходил сжатым в небольшие тяжелые кубики, которые грузились на специальные телеги и отвозились в хранилище.
Такие же прессы, как рассказал Подметка, находились и за поселком: на них трудились привилегированные сероспинки – сортировали мусор, сжимая его в кирпичи, им больше не нужно было стаптывать ноги по горам. Стать таким оператором, мечтательно рассуждал паренек, было и его жизненной целью…