Посреди поселка работали сразу десять полевых кухонь (там и горели костры, дым которых дети видели с вершины), но доступ к обеденным столам открывался только после оценочного поста. На нем, сидя на высоких удобных постаментах, взрослые жирные пасюки презрительно рассматривали добычу, заставляя мусорщиков вываливать ее на специальные верстаки. Ковырялись в находках, что-то отбрасывая в корзины, а что-то в утиль, и негромко командовали секретарям, делающим пометки в планшетах. Только после этого крыса проходила за ограждение, где ей или ему наливали миску еды и выдавали хлеб.
Выглядели пасюки омерзительно, это дети заметили еще из дальнего конца своей очереди. Упитанные сверх меры, неопрятно одетые, они казались хозяевами жизни, но вызывали неподдельное отвращение. Скрывая лица, вожаки носили на головах блестящие длинные маски, о которых детям рассказывал Подметка. Те были вырезаны из тонкой листовой жести или плотной фольги и полностью скрывали верхнюю половину лица и головы, оставляя на виду только толстые многослойные подбородки. Эти бесстрастные сверкающие личины поворачивались то вправо, то влево, ловя отсветы костров, а в темных провалах смотровых дыр поблескивали крохотные, полные жадности глазки. Всех пасюков окружала многочисленная прислуга: подносящая еду и напитки (в основном, разумеется, объедки), записывавшая распоряжения или поправляющая подушки, на которых восседали старшие крысы.
А еще над поселком работали громкоговорители, установленные на специальных столбах. Перекрывая ровный гомон толпы, стоящей в очередях за едой, несколько раструбов раз за разом повторяли один и тот же набор слов. Монотонно, на одной ноте, мягкий вкрадчивый голос вещал на весь поселок, но за всей его кротостью слышался приказ, нарушать который было категорически нельзя.
– Работа – это ваша жизнь, крысы, – летело из громкоговорителей, заставляя детей невольно морщиться. – Работайте на благо поселка, на процветание его жителей и Хранителей Нор. Приносите пользу и получайте вознаграждение. Наша поляна – край сбывающихся надежд. Это место, где воплощаются мечты. Станьте богаче, работая на благо поселка, на процветание его жителей и старших крыс. Поднимитесь по социальной лестнице к вершинам, и все радости мира откроются перед вами. Работа – это ваша жизнь!
Затем из ржавых раструбов над головами неслась ненавязчивая музыка, потом все стихало на несколько минут, после чего внушение повторялось заново.
– Если слушать это по сто раз за день, – прошептал Витька, заставляя брата и сестру пригнуться, чтобы не услышали стоящие кругом крысы или Подметка, – на самом деле поверишь, что всю жизнь хотел стать таким…
Дима и Настя не ответили, но согласно кивнули. А потом их толкнули в спину, и все четверо очутились перед одним из сортировочных верстаков. Толстый крысюк смотрел на них сверху вниз из-за своей блестящей маски, а его прислуга замерла в ожидании. Подметка первым вывалил на стол содержимое мешка, выразительно поиграв бровями и приглашая детей последовать его примеру.
– Неплохо, неплохо, – лепетал тощий пискун, сортирующий богатства.
Поднимая в руках очередную вещь, он выжидающе оборачивался к начальству, после чего грубо бросал ее в чан с хламом, либо аккуратно откладывал на особенный столик.
– А вы чего стоите, бездельники?
Это относилось уже к нашим героям, и они вздрогнули, как от удара. Димка, поднимая найденную на свалке кастрюлю, сделал шаг вперед.
– Вот… Все, что есть…
– А, новенькие? – оскалился тощий сортировщик и неприятно захихикал. – Твои, Подметка? Уже работничками обзавелся? Молодец, далеко пойдешь… А чаво так мало?
– Вы простите нас, пожалуйста, мы еще не научились. – Димке нелегко давались эти слова, и он все время смотрел на носки своих ботинок, не решаясь поднять глаз.
– Чаво-чаво? – огрызнулся тощий крыс, чей нос от худобы выглядел натурально великанским. – Все вы, лоботрясы, так говорите. Ну, ничаво, пару раз по ушам получите или без ужина останетесь, сразу как миленькие заработаете…
Он вернул пустой мешок крысенышу, кастрюлю откладывая под верстак.
– Неплохо для начала, Подметка, но чтобы завтра было больше. Их же трое! Вот пусть за троих и работают. Идите, получайте свой паек. Это все, мой господин? – Последний вопрос предназначался восседавшему на помосте жирному пасюку в маске, и тот лениво взмахнул толстыми пальцами.
– Пусть идут, разрешаю поесть. – Крыса-начальник говорил медленно, словно ленился это делать. – Но вечером новую девочку доставить ко мне в апартаменты вычесывать колтуны. – И он отвернулся, с жадностью глядя на тугую сумку следующего в очереди.
Дрожа и стараясь вникнуть в страшный смысл произнесенных пасюком слов, дети уныло поплелись следом за Подметкой. Миновали проволочные ограждения и охранников, вооруженных копьями.
Конечно, первым делом Димка вознамерился возразить приказу толстяка – сжав кулаки, он уже почти открыл рот, чтобы защитить свою сестру. Но Витька вовремя одернул его за край бесформенного балахона. Все трое прекрасно понимали одно (в данной гадкой ситуации только на это и оставалось надеяться) – когда на поляне наступит так называемая ночь и крысы расползутся по своим норам, их тут быть уже не должно. А потому дети покорно пошли за Подметкой, потиравшим ладони в предвкушении ужина.
Носатые повара наплескали им в гнутые железные миски густого супа. Он выглядел, как обойный клейстер, но пах чем-то съедобным, и путники перебороли отвращение. Также каждый получил по стакану слабенького чая в жестяной кружке и куску хлеба. Уединившись в дальнем конце пространства, отведенного под общественную столовую, все четверо накинулись на еду, стараясь не смотреть по сторонам.
Каким бы безвкусным ни было варево, приготовленное крысиными поварами, нашим путешественникам оно показалась просто сказочным. Оно и понятно – удивительные и страшные приключения, в которые они угодили этим утром, вымотали всех троих, лишив сил и заставив не на шутку проголодаться. А чай, слабый и несладкий, хоть и был отвратительным на вкус, но жажду утолил великолепно.
Собрав пустые миски в одну, Димка повернулся к Подметке. Тот еще не доел, неторопливо наслаждаясь каждой ложкой клейкого супа.
– Подметка, ты сможешь отвести нас к Лифтам? – прямо спросил Дмитрий, и крысеныш удивленно посмотрел на него (не забыв молниеносно зыркнуть по сторонам). – Когда в поселке станет тише, дневную добычу рассортируют, а крысы разойдутся по норам?
– Зачем вам это? – пожал плечами тот. – Все равно ничего не выйдет… А если она, – он ткнул пальцем в Настю, – ночью не появится в норах у пасюков, вас начнут искать и бить. Вот увидите…
– Никуда я не пойду и никому ничего вычесывать не стану! – гневно воскликнула девочка, заставив нескольких крыс, ужинающих по соседству, заинтересованно повернуть головы. Витька схватил сестру за руку, призывая вести себя тише. – Отведи нас к Лифту, Подметка, ну пожалуйста! К тому ворчливому, про которого рассказывал!
– Ну ладно, – пожал плечами паренек, не без удивления согласившись на странную просьбу. – Только позже, когда кухни свернут и ограждения откроют. И все равно я вас не понимаю… Чем вам тут не понравилось?