— Хорошо, — с облегчением вздохнула Кира.
— Теперь твоя очередь отвечать на вопросы, — вновь насел адиген. — Ты обручена?
— Я уже сказала: да, обручена. — Настырность, с которой дер Даген Тур возвращался к этому вопросу, начинала раздражать.
— Зачем? — быстро спросил Помпилио.
— Не твое дело.
— А если мое?
— Ты поссорился с Этель? — ехидно осведомилась Кира.
— Так и знал, что тебя волнуют наши отношения.
— Мне все равно, — поспешно ответила девушка.
Чересчур поспешно.
— Да, да, я заметил.
— Ты — наглый, самовлюбленный, лысый… — Кира умолкла. Она перечисляла «достоинства» Помпилио с улыбкой, шутливым тоном, но следующее слово могло прозвучать оскорблением, и внутренний цензор наложил на него вето.
— Инвалид, — закончил за девушку дер Даген Тур. — Так?
— Ты сам все знаешь. — Кира не отвернулась, уверенно ответила на взгляд Помпилио.
— Вот уж не думал, что я возбуждаю тебя настолько сильно. — Адиген пригубил обновленный лимонад. — Гораздо лучше. Что касается Этель: мы не ссорились, просто я решил прекратить отношения.
Первое замечание девушка оставила без внимания — зачем подставляться? — тем более что второе открывало пространство для атаки:
— Чтобы сосредоточиться на Лилиан?
— Не знаю, что за лопух согласился отправиться под твой каблук, но если я захочу, ты забудешь его через час.
Кира чуть подалась вперед:
— Я видела, как ты смотришь на Лилиан.
— Просто смотрю, — пожал плечами Помпилио.
— Ничего не замечая вокруг.
Он мог продолжать паясничать, уверять, что ослепленная любовью к нему, неотразимому, девушка видит то, чего нет, но адиген, к удивлению Киры, признал ее правоту:
— Ты наблюдательна и умеешь делать выводы.
— Это называется быть умной.
— Наследственное?
— Папа никогда не считал себя дураком. — Довольная собой Кира вновь улыбнулась. — Ты давно знаком с Лилиан?
Удачная атака на всегда закрытого Помпилио подняла девушке настроение, ей захотелось знать больше, в конце концов, речь шла о знаменитом на весь Герметикон человеке.
— Несколько лет.
— А потом тебя объявили мертвым и она вышла замуж за Фредерика?
В глазах дер Даген Тура мелькнула тень прежней боли. Не сама боль — от нее он избавился, а только тень, память о том, что она была.
— Вернись я на пару месяцев раньше, Лилиан носила бы мое имя.
— Мне жаль.
— Ты так добра.
— Я еще романтична, — вздохнула девушка. — Я хочу, чтобы любовь всегда побеждала.
— Как мило — любовь, — оживился адиген. — Я тоже верю в нее, между прочим.
— Помпилио?
— А может, и правда жениться на тебе, раз уж с Лилиан не вышло? — Дер Даген Тур оценивающе оглядел порозовевшую девушку. — Ты красива, умна, богата. Происхождение, конечно, подкачало, но все знают, что я склонен к эксцентричным поступкам. К тому же я инвалид, а инвалиды не всегда отвечают за свои действия.
— Помпилио!
— Как отнесется твой отец к тому, что его внуки станут адигенами? Думаю, будет счастлив.
— Он тебя пристрелит.
— Ты забыла, что я — бамбадао.
— Значит, отравит.
— А ты хочешь породниться с семьей Кахлес?
— То есть мое мнение все-таки учитывается?
— Ты против?
— Конечно.
— В таком случае, не учитывается.
— Помпилио!
В какой-то момент Кире показалось, что дер Даген Тур говорит серьезно, но бесшабашная улыбка подсказала девушке, что это не так. У него было хорошее, нет — отличное! — настроение, как бывает у человека, который принял трудное решение, но уверенного в том, что у него все получится. И девушка поняла, о каком решении идет речь.
— Тебе нужна Лилиан.
— Ага, — подтвердил Помпилио.
Адигены не отрицали разводов, но и не одобряли их, дер Даген Тур принадлежал к элите элит, а значит, не мог себе позволить ничего, кроме…
— Как Лилиан отнесется к тому, что ты убьешь ее мужа? — поинтересовалась Кира.
— В этом главная проблема, — вздохнул Помпилио. — Фредерик до сих пор жив только потому, что я не знаю ответа на этот вопрос.
— Но ты над ним думаешь.
— Пытаюсь отыскать аргументы.
— Для себя?
— Для себя я все решил, — махнул рукой адиген. — Для Лилиан. — И перевел взгляд на безбрежный Банир: — Прекрасный вид.
— Согласна.
— Видишь, сколько у нас общего? Нам нравится одно и то же, а ты отказываешься выходить за меня. Прокатимся на яхте? Я как раз собирался.
— Давай лучше полетаем, — неожиданно для себя предложила Кира. — Составишь мне компанию?
— С удовольствием.
* * *
— Я все равно считаю, что нужно было брать севернее, — повторил Чебер. — Унигарт — самый большой порт континента и ближе всего к Ушеру. Если землеройки и стягивают войска, то только к нему.
— Если им нужен порт, — уточнил Накордо.
— Порт нужен всегда.
— Согласен, — поразмыслив, кивнул Драмар. — Но севернее Карлонара слишком высока плотность населения, если бы землеройки перебросили войска туда, в штабе узнали бы на следующий же день.
— Мы и так все узнаем.
— Только потому, что Гатов придумал «бродягу».
Покинув точку «Полдень», разведчики исследовали еще две базы на правом берегу Хомы и увидели ту же картину: пусто. Ни солдат, ни техники, лишь часовые, охраняющие здания от мародеров. Приотская армия оставила опорные пункты и… И возник вопрос: куда она делась? В докладе Накордо предположил худший вариант: проведение переговоров служит прикрытием для перегруппировки войск перед широкомасштабным вторжением, и запросил разрешение продолжить поиск. Генеральный штаб дал добро, и разведчики взяли курс на восток, к побережью Жемчужного моря. Это был опасный план: по мере приближения к Баниру число поселений стремительно росло, а значит, увеличивалась вероятность провала, но поступить иначе Накордо не мог. Он чувствовал, что прав, жаждал отыскать доказательства и молил лишь об одном: не опоздать.
— Прими управление, — распорядился Драмар. Подождал, давая возможность Чеберу исполнить приказ, отпустил штурвал и потянулся: — Надо отдохнуть.
— Кофейку выпей.
— Пожалуй.
Накордо прошел в глубь самолета, отметив, что у радиостанции дежурит молоденький лейтенант Рама, хмыкнул, заключил сам с собой пари и выиграл его, обнаружив в «салоне» бездельничающего Усицкого.