— Расслабляешься?
— Хочешь кофе?
— За ним и пришел. — Драмар наполнил металлическую кружку из большого термоса — кофе варили во время посадок, и он успел изрядно остыть, — уселся на лавку и вытащил из набедренного кармана комбинезона карту.
— Прикидываешь, куда полетим после «Грозового леса»?
— Думаешь, эта база тоже пустая?
— Все может быть.
Накордо кивнул, нервным жестом разгладил карту и вздохнул:
— Это будет означать, что мы опоздали.
Точка «Грозовой лес» находилась в двухстах лигах от побережья, следующая крупная база — морская, «Карлонар». Если в «Лесу» войск нет, значит, быть они могут только у моря. Или уже в транспортах.
— Дерьмово.
— Согласен. — Драмар глотнул кофе, помолчал, рассеянно разглядывая карту, и негромко спросил: — Мы провели три сеанса связи, как думаешь, землеройки уже догадались, что в курятник пробралась лиса?
— Скорее всего, — спокойно подтвердил Усицкий. — Одну-две шифрованные передачи они еще могли пропустить, но три — вряд ли.
— Скоро они сопоставят радиограммы с рассказами о неизвестном паровинге, и на нас начнется охота.
— Значит, нужно ускоряться…
— Коммандер! — Дверь в «салон» распахнулась, и на пороге появился капрал Жибер. — Кажется, нашли.
Если верить астрологу, до точки «Грозовой лес» оставалась еще сотня лиг, но торопиться туда больше не имело смысла. Потому что приотская армия стояла тут: бескрайнее море палаток в бескрайней степи. Солдаты. Огромное количество солдат: бегущих, марширующих, стреляющих и отрабатывающих штыковой бой. Драмар поймал себя на мысли, что никогда не видел столько солдат одновременно, никогда не думал, что кто-то на Кардонии соберет такую армию.
Но если число солдат просто поражало воображение, то количество аэропланов и цеппелей повергло ушерцев в ступор. Десяток? Какое там — десятки! А самолетов как будто сотни! Аэропланы стояли на земле, крылом к крылу, рядами до горизонта. Каждый по отдельности — хиляк, но, собранные вместе, они превращались в грозную силу.
— Святая Марта, а это что за монстры?
— Авианосцы, — отрывисто ответил Накордо. — Я читал о них.
— Галанитское изобретение?
— Да.
Невероятных размеров цеппели, меж сдвоенных «сигар» которых располагалась взлетная палуба. Авианосцы появились на вооружении меньше года назад, и Накордо никак не ожидал увидеть их на Кардонии.
— Компании действительно нужна наша планета.
— Что? — не расслышал Чебер.
— Мы в большом дерьме!
— Согласен!
Авианосцев пять, кроме них — несколько доминаторов и десятка два, если не больше, безоружных цеппелей, похожих на обычные грузовики.
— Транспорты? — шепотом предположил Усицкий.
Капитан без спроса вошел в кабину пилотов и встал между креслами, изумленно разглядывая невиданное скопление войск.
— Десантные транспорты, — уточнил Чебер. — Я видел такое на Менсале.
— Десантные?
— Посмотри направо, — предложил Накордо.
Усицкий послушно повернул голову и выругался, увидев в лазурном небе множество белых парашютов.
— Отрабатывают высадку.
— Куда?
— Догадайся.
— Проклятье!
Ошарашенные летчики напрочь позабыли об осторожности и едва не прозевали зенитную батарею: Драмар увел машину с линии огня в последний момент.
— К бою, синьоры! — распорядился Накордо. — Возможно, придется прорываться.
— Уйдем! — проворчал Чебер. — У нас фора!
— Ипатый пень…
У них действительно была фора: пока поднятые по тревоге летчики добегут до машин, пока взлетят, пока наберут скорость — все это давало паровингу время убраться из опасной зоны. Но…
Но набитая войсками база охранялась гораздо лучше опустевших объектов правого берега. Или же звено истребителей совершало учебный вылет — какая теперь разница? Четыре аэроплана выскочили из-за облаков, и правый борт «бродяги» принял четыре пулеметные очереди. Железо по железу, дырки там, где их быть не должно, свист пара из пробитого соединения, погибший термос и уверенный голос Накордо:
— Жиберу проверить состояние кузеля!
— Надо прибавить! — заметил Чебер, вытирая о штаны вспотевшие ладони.
— Я знаю, — цедит Драмар.
Надо бы и ответить, не подбить, так хотя бы отогнать врага подальше, но «бродяга» бегун, а не боксер, два пулемета: курсовой и задний — это все, чем он может похвастаться. Противостоять атаке с борта разведчикам практически нечем.
А потому Накордо орет:
— Рама! Хоть что-нибудь!
— Я стараюсь!
Радисты перетасовались по боевому расписанию: Усицкий теперь у станции, а лейтенант стал пулеметчиком, «держит» заднюю полусферу. Его башня вращается, склонение ствола — десять градусов, и Рама способен кое-как защищать паровинг.
— Есть!
Шестиствольный «Гаттас» заходится в истерическом визге, создав раскаленную завесу, через которую не смог прорваться один из аэропланов. Клюнул носом и нырнул, едва не задев крыло паровинга. Ушерцы встречают его гибель громкими воплями, но остальные аэропланы уже на вираже, собираясь вновь выйти на ударную позицию.
— Еще одно схождение, — рычит Накордо, бросив взгляд на медленно ползущую вправо стрелку спидометра. — Больше не будет — оторвемся!
— Они бьют по двигателям! — подал голос Чебер.
— Я знаю!
Двигатели огромны, но попасть в них нелегко. Восемьдесят лиг в час у аэропланов, сто пятьдесят у паровинга — огневой бой длится несколько секунд, точный прицел — мечта, остается полагаться на удачу и… скорострельность. В которой «Гаттас» давал «Шурхакенам» пять стволов вперед.
— Есть!
Второй аэроплан идет на жесткую посадку, оставляя за собой траурно-черный шлейф дыма.
— Раму к ордену!
— Если прорвемся — обязательно!
— А куда мы денемся?
«Гаттас» снова визжит, но резкий, рвущий уши звук кажется разведчикам лучшей на свете музыкой.
А скорость уже высока, и третьего схождения не будет — аэропланы безнадежно отстали.
в которой Йорчик догадывается, Лайерак много говорит, у Мерсы приключение, а Помпилио оказывается в тюрьме
— Гатова уважают, потому что гений, но никто не любит.
— Почему? — удивился Йорчик и тут же хлопнул себя по лбу: — Мог бы не спрашивать: потому что гений.