– Прорвусь, – шепчет Селтих и резко разворачивается к адъютанту: – Радировать в резерв: немедленно выдвигаться в Межозёрье, приказы получат на марше, доставим на аэропланах. Радировать командирам соединений: продолжать наступление.
– Слушаюсь!
Радостный Аллен бросается к радистам, а Ере поворачивается к офицерам штаба:
– Новая вводная: мы освобождаем Межозёрье. Через полчаса мне нужны чёткие планы!
– Но наши резервы, – бормочет начальник оперативного отдела. – У нас две бронебригады и четыре пехотных батальона…
И тут же затыкается.
– Плевать! – ревёт Селтих. – Вводите в бой всех: гарнизоны фортов, военную полицию, комендантские роты – всех! Запросите поддержку из Стратегического резерва! Мне нужны люди!!
И возвращается к карте.
«Прорвусь!»
Упоение… После такой ночи не страшно умереть! Ненавижу! Радость… Я счастлив! Здесь и сейчас! Селтих – наш вождь! Убить всех волосатиков! Счастье!
Хильдер не копался в обуревающих его чувствах, не старался разобраться в них, потому что превратился в вопящий от восторга придаток к бронетягу. Хильдер наконец-то побеждал. И не мимолётно, а уверенно, мощно. Не щёлкал врагов по носу из засады, а давил их, стирал в пыль, пронзал беспощадными снарядами и громко смеялся, сидя внутри огромного «Джабраса».
Упоение силой…
– Вот вам!
В ушах ещё стоит грохот недавнего боя. Звон железа, стон железа, жар железа. Перед глазами картинки недавнего боя: потные заряжающие, орущий наводчик, ссутулившийся за рычагами механик-водитель… И потрясающий вид в перископ: горящие дома, палатки, взрывающиеся ящики с боеприпасами, перевёрнутые автомобили, подбитые бронетяги и трупы. Всюду валяются трупы волосатиков.
Красота! Упоение! Счастье!
Первой жертвой Двенадцатой бронебригады стала Осорская дивизия ушерцев. Большое соединение, которое Двенадцатая громила месте с Четырнадцатой, а сверху помогали аэропланы. Вместо запланированных трёх часов бой длился сорок минут: предварительный авианалёт основательно отутюжил волосатиков, они попытались организоваться, но тут подоспели бронетяги, и ушерцы побежали. После этого Охмен получил разрешение идти дальше. А дальше, если верить разведданным, дислоцировался один из проклятых отрядов алхимической поддержки. Его должны были потрепать аэропланы и парашютисты, но Ян искренне верил, что на долю Двенадцатой достанется немного мяса.
Вонючего алхимического мяса…
– «Бёллеры»! – крикнул в люк сидящий на башне сигнальщик.
– Передавай приказ: «К бою»! – Хильдер повернул перископ, отыскивая бронетяги, хищно оскалился и рявкнул: – За нашего вождя!
– За Селтиха! – эхом отдалось в бронированном брюхе «Джабраса».
– Огонь!
Адам сделал всё, что мог, и даже больше. Намного больше.
Он ухитрился остановить паникующих солдат и собрать почти сотню штыков; успокоил, приободрил и организовал стремительный рывок в «гараж». Лично возглавил отчаянный бой с высадившимися на поляну парашютистами, в ходе которого ушерцы отбили шесть бронетягов и перешли в атаку, загнав землероек в лес, обстреляв напоследок из «Гаттасов».
При этом кратковременный успех не вскружил Сантеро голову, он понимал, что должен вырваться из тесной поляны «гаража» на оперативный простор, и повёл небольшую колонну из «Бёллеров» и «Ядратов» к дороге. Взять любимые «Азунды» не получилось: цистерны, согласно инструкции, были пусты, а тратить время на заправку их фоговой смесью никто не собирался.
– Радист!
– Устойчивой связи нет!
– Чтоб тебя трижды в левый борт!
Маломощная радиостанция «Ядрата» не дотягивалась не то что до Фадикура, но даже до штаба Осорской дивизии. Двадцать седьмой отряд тоже никто не вызывал, однако из творящегося в эфире бедлама происходящее вырисовывалось достаточно чётко.
И совсем не радовало.
– «Вепри», идите на север, там ещё остались волосатики!
– Бомбардировщики будут через двадцать минут!
– У меня триста пленных!
– Подтверждаю гибель доминатора…
Землеройки! Повсюду проклятые землеройки! Откуда? Как? Почему не боятся ответного удара? Что происходит?
Разгром?
На несколько мгновений Адам почувствовал себя маленьким, брошенным всеми мальчиком, застрявшим в переполненном волками лесу. На несколько мгновений он перестал быть офицером, забыл, что на него смотрят и в него верят, растерялся настолько, что на глазах выступили слезы. На несколько мгновений Сантеро поддался страху и лишь спасительная мысль: «Аксель!» – не позволила ему свалиться в панику.
Что бы сказал эрсиец, увидев в командирском кресле такую тряпку? И сказал бы он хоть что-нибудь? Скорее скривил бы губы в презрительной усмешке и отвернулся. Крачин знал, как следует поступать в сложных ситуациях, Крачин погибал сейчас где-то в расположении своего полка, и Адаму стало стыдно.
Не глядя, Сантеро протянул руку, вытащил запасную карту – их полагалось иметь командирам всех бронетягов, – развернул её, но изучить не успел.
– Землеройки!
«Джабрасы» пришли с запада, ударили на ходу, первым же залпом снеся башню головному «Бёллеру». А следующим стал командирский «Ядрат»: врезавшиеся в него снаряды остановили машину и выбили из Сантеро сознание.
Фадикур горит, но всё ещё стреляет. После бомбёжек и артиллерийского огня с цеппелей, после десанта с воздуха и озера, после боя, после того, как на окраине появились первые «Джабрасы» подошедшей бронебригады – Фадикур продолжает стрелять. Запертые ушерцы не думают о чести или достоинстве, о гордости за флаг или государство, не знают, что делать, но не хотят сдаваться.
И это нежелание заставляет их биться насмерть.
Очаг сопротивления здесь, попытка прорыва там, нападения, внезапные перестрелки. Кто-то поднимает руки, не выдержав кошмара давно проигранного боя, но остальные слишком злы.
Фадикур стреляет.
Планов сражения нет, идут разрозненные схватки, которые выигрывают более организованные парашютисты. У приотцев есть чёткая цель: убить всех захватчиков, и они стараются.
– Большая группа в здании порта! – сообщает Якорь. Молодого выслали разведать обстановку, и, кажется, выслали вовремя. – Не меньше роты, при пулемётах.
– Дагомаро там, – уверенно произносит Григ. И кашляет: ветер изменился, и чёрный дым больше не лезет вверх, превращаясь в чёрные тучи; теперь он шныряет по городу.
– Нужно спешить, – торопливо добавляет Якорь, – местные подогнали бронетяг.
– Какой ещё бронетяг?!
Когда Орнелла добегает до заднего двора, приотцы как раз заканчивают подготовку. Трофейный «Доннер» нацелен на порт, на его броне не менее двадцати парашютистов, а их командир, майор, если верить нашивкам, даёт последние инструкции панцирникам: