– Буду рад видеть вас в добром здравии у себя в штабе.
– Через несколько дней навещу, – пообещал Арбедалочик. – Слово скаута.
– Вям! – подтвердил его слова саптер.
– Мне пора развеяться.
– Вям!
– Ничто так не способствует выздоровлению, как друзья и хорошие новости.
Известие о ранении Абедалофа повергло Селтиха в шок. Точнее, сначала ему вообще сообщили о смерти директора-распорядителя и лишь потом, через час, – о тяжёлом ранении. И этот час стал самым страшным в жизни Ере. Он прекрасно понимал, что Арбедалочик является главным двигателем проекта «Кардония», что именно он убедил всесильных директоров-наблюдателей не отступать после первой неудачи и дальше оказывать Приоте поддержку, и с его смертью наступят тяжёлые времена. К счастью, всё обошлось. Когда Селтих примчался на виллу, Абедалоф уже очнулся и даже пошутил насчёт «сплетен, которые летят быстрее цеппеля в Пустоте». А старший медикус пролепетал невнятное о «феноменально мощном организме» директора-распорядителя. Потом последовала операция, потом несколько недель восстановления, но жизни директора-распорядителя ничего не угрожало.
Всё обошлось.
Однако последствия дерзкое нападение вызвало серьёзные. Уже через два дня Абедалоф потребовал усилить меры безопасности: «Нет ничего позорнее, чем разгуливающие по Линегарту диверсанты!» И с тех пор у Ере появилась дополнительная головная боль: Фель Дробинский, бывший шеф полевой жандармерии, возглавивший спешно созданную Комиссию Чрезвычайных Дел. С благословения Арбедалочика Дробинский подмял под себя едва ли не весь полицейский аппарат Приоты и прочно занял место на вершине власти. Где и без него едва помещались Селтих с Кучиргом.
– Фель.
– Ере.
Пожимать руки не стали, достаточно того, что они находились в одном месте.
– Рад тебя видеть.
– Я, наверное, тоже.
Алый мундир командующего усыпан орденами, медалями и значками; на поясе кортик, с ножен и рукояти подмигивают алмазы; золотые погоны смахивают на небольшие копны сена. Председатель КЧД в оливковом кителе с накладными карманами, галифе и сапогах; на фоне Ере – сама скромность.
– Прекрасные духи.
– Туалетная вода.
– Это я и имел в виду.
– Смесью табака и гуталина должны пахнуть солдаты, а не офицеры.
– Вям!
Абедалоф с улыбкой слушал пикировку, но молчал, его вполне устраивала взаимная нелюбовь Дробинского и Селтиха.
Сказать, что за последний месяц авторитет командующего вырос, – всё равно что промолчать. Ере стал кумиром нации. Уже не любимцем, а отцом, спасителем и героем. Победитель – иначе его не называли. Разгром в Межозёрье получил определение «легендарного», а самого Селтиха благодарные соотечественники едва не обожествляли. Улыбающийся лик напомаженного красавчика глазел на приотцев с бесчисленных плакатов: «Командующий напутствует солдат», «Командующий принимает «Красное сердце» – высший орден Кардонии», «Командующий и консул», «Командующий указывает путь»… Кучирг скрипел зубами, но и только: соперничать со спасителем Отечества консул не мог при всём желании.
А вот Фель не собирался соперничать, председатель просто поднимался наверх, получая всё больше и больше полномочий, а с ними – всё больше и больше штыков, чтобы эти самые полномочия подкреплять. Фель редко выходил из тени, однако силу набрал колоссальную, и тот факт, что Абедалоф пригласил его, а не Кучирга, говорил о многом.
Оба офицера отметили это обстоятельство и пришли к выводу, что будущее Кардонии галаниты связывают с ними. Или с одним из них.
– Как дела на фронте? – осведомился Арбедалочик. Курить ему строго запрещалось, всё-таки ранение в грудь, поэтому Абедалофу приходилось только нюхать извлечённую из коробки сигару. – Есть чем порадовать раненого?
– Конечно, есть.
Селтих достал из портфеля карту, развернул её и положил галаниту на колени.
– После того как волосатики не удержали фронт Аласор – Карлонар, они отступили на Длинный Нос, основание которого закрывает оборонительная «линия Даркадо». Это предыстория.
– Да, я помню, мы подошли к Длинному Носу неделю назад, – усмехнулся Арбедалочик.
– И до сих пор топчемся, – желчно заметил Дробинский.
– Топчутся в тылу, – парировал Селтих. – На передовой стоят.
– Есть разница?
– Вям!
Иногда Эбни вступал в разговор на удивление вовремя, словно знал, что нужно тявкнуть именно сейчас и ни секундой позже.
Ере не слишком хорошо умел прятать чувства и не собирался скрывать, что Фель ему неприятен. Нахальные замечания окончательно вывели генерала из себя, и он готов был взорваться, нахамить Дробинскому или ударить его, и только громкое «Вям!» помешало разразиться скандалу.
– Волосатики научились обороняться, – угрюмо произнёс командующий, старясь не глядеть на председателя КЧД. – «Линия Даркадо» прекрасно подготовлена. Она гораздо лучше укреплений, что были у нас в Межозёрье, поэтому наступление остановилось.
Абедалоф кивнул, то ли соглашаясь с мнением Ере, то ли показывая, что услышал его, отложил сигару, взял карту в руки и несколько секунд разглядывал синие и красные значки, испещрявшие основание Длинного Носа.
– Оборону прорвать можно?
– Прорвать можно всё, вопрос в цене. – Селтих поправил кортик. – С начала войны мы потеряли много людей.
– Солдат, – уточнил Фель.
– Я хочу избежать ненужных потерь. – Генерал заставил себя не реагировать на Дробинского.
– Победа рождается в крови, – заметил Фель.
И вновь не добился реакции.
Проанализировав действия председателя КЧД, Селтих понял, что рано или поздно им придётся сцепиться в борьбе за власть, и это заставляло Ере бережно относиться к армии. Без потерь, конечно, не обойтись, но солдаты должны знать, что их командующий не только гений стратегии, но и заботливый командир. Солдаты должны не только восхищаться вождём, но и любить его, лишь в этом случае они будут стрелять в кого угодно, даже в полицейских и сотрудников КЧД.
– Мы должны взять Унигарт до зимы, – жёстко произнес Арбедалочик.
– Возьмём, – скупо пообещал Селтих.
– У вас ведь есть план?
– Я – командующий, у меня всегда есть план.
Прозвучало высокомерно, однако галанит не обиделся. Усмехнулся, словно услышал ожидаемое, вновь взялся за сигару и предложил:
– Давайте его обсудим.
* * *
– Интересно, никто не подсчитывал, сколько человек гибнет на войне каждую минуту? Или каждую секунду?
– Война ещё не закончилась.
– А на сегодняшний день? Есть статистика?