Студентов было два потока: один заканчивает через год, у второго выпуск через два, если, конечно, хорошо сдадут экзамены и останутся в живых. Каждый класс делился на девять групп по десять студентов в каждой, обозначенных только порядковым номером: первый, второй, третий и так далее до девятого. И никаких экзотичных, бодреньких названий как для групп, так и для общежитий: чтобы стать охотником, надо много и тяжко трудиться, а в награду за этот нечеловеческий труд тебя ждет, скорей всего, ранняя смерть. Учеба в Саламанке не была для студентов ни особо романтичной, ни привлекательной.
Сто восемьдесят студентов обучались двенадцатью священниками, девять из них — бывшие военные и трое гражданских, не вписавшихся в мирскую жизнь. Преподаватели обучали тому, что хорошо знали сами. Военные — рукопашному бою, владению оружием, полевой медицине, тактике. В их обязанности также входила физическая подготовка студентов: из каждого студента ковалось оружие, несущее врагу верную смерть. Священники преподавали историю человечества, историю вампиров, а также обучали навыкам критического мышления, готовили ум и душу студента к будущим сражениям, другими словами, изучали с ними психологические аспекты боя. Ведь одно дело лишить кого-то жизни, и совсем другое — делать это без колебаний и спокойно.
Большинство студентов были христианского вероисповедания самых разных толков, но было также несколько евреев и двое мусульман. Эрико была буддисткой, были даже атеисты и агностики. Студенты порой удивлялись, когда узнавали, что вампиры боятся символов любой веры — крестов, изображений Будды, пентаграмм. Но поскольку Саламанка принадлежала Церкви, в экипировку всех студентов входили кресты и святая вода.
Впрочем, один из самых ценных аспектов боевой науки они получали не от священников и не от военных. Студенты должны были уметь драться и с невидимым врагом, уметь вслепую чувствовать движения и выпады врага, наносимые с быстротой молнии, и отвечать на них, и этому их учила слепая от рождения Сюзанна Эльмира, бывшая воспитательница детского сада. На последнем экзамене по ее предмету студенту завязывали глаза и заставляли драться против троих зрячих противников, вооруженных деревянными мечами, или боккэнами. [41]
Хорхе Эскобар, молодой человек с парализованными в четырехлетием возрасте в результате автокатастрофы конечностями, обучал студентов драться независимо от того, насколько серьезно ты ранен, приемам защиты даже в ситуации, когда ты повергнут на землю. Он обучал их пользоваться собственной внутренней силой, сублимируя ее до сверхчеловеческого уровня. Сам Хорхе, например, мог сломать взрослому мужчине руку двумя пальцами.
Нашел свое дело в Академии и Хосе Трухильо, уже старик с острым навязчивым невротическим расстройством, большую часть жизни проведший в больнице. Он учил студентов многократно усиливать остроту восприятия окружения, видеть практически невидимое, скрытое от глаз, и чувствовать, если что-то или кто-то не вписывается в окружающее. Он был единственным преподавателем, который в первый же день занятий с Холгаром понял, что перед ним оборотень. К счастью, Хосе не стал болтать о своем открытии кому попало, чтобы не сеять панику, а прежде всего пошел к отцу Хуану, но тот об этом знал. Холгар сам выдал себя тем, что был неравнодушен к лунному свету. Словом, от занятий с этим старцем большинство студентов почерпнули невероятно много, однако отец Хуан полагал, что в немалой степени благодаря им усилилась параноидальная подозрительность Джеми к окружающим.
Девяти выпускникам, не взятым в отряд, не повезло, на них смотрели, как на неудачников. Но они относились к своему положению смиренно и продолжали служить общему делу. Их верность и преданность давала отцу Хуану право надеяться, что для человечества еще не все потеряно.
Словом, учителя будущих охотников были мужественные люди, мужчины и женщины, которые многим пожертвовали ради своих студентов. И дело свое они делали хорошо. Даже Антонио с Холгаром приходилось порой нелегко, и они усердно занимались, чтобы повысить уровень своих и без того больших способностей.
«Из них получился хороший отряд», — не уставал он напоминать себе.
На борт поднялся последний пассажир, и стюардессы закрыли за ним входной люк. Он прошел по проходу и занял свое место, рядом с отцом Хуаном. И отец Хуан сразу почуял запах крови.
— Задвиньте занавеску, пожалуйста, — попросил пассажир.
Отец Хуан насторожился, скосил глаза и успел заметить мгновенно сверкнувшие клыки. Он не торопясь задернул шторку, прикидывая варианты развития ситуации. Отряд разбросан по всему самолету. Но на борту могут быть и другие вампиры или сочувствующие. Неужели они что-то пронюхали и теперь пасут охотников? Или просто летят по своим делам? Мало ли у кого какие дела могут быть в Америке.
Самолет вырулил на взлетную полосу, и стюарт попросил внимания. Он стал объяснять систему обеспечения безопасности пассажиров на самолете, и отец Хуан помолился про себя, чтобы не пришлось воспользоваться ими.
* * *
Скай чувствовала себя очень глупо. Она сидела в ряду из трех кресел, занимая среднее из них. Справа от нее, возле окна, сидел очень толстый пожилой человек. Слева, рядом с проходом, место занимал здоровенный парень, ни дать ни взять член команды профессионалов американского футбола. Холгар сидел сразу перед ней, тоже возле прохода, а ей очень хотелось сидеть с ним рядом.
— Buenos dias, — обратился к ней футболист.
— Привет, — отозвалась она.
— Говорите по-английски?
— Да, — ответила она, глядя прямо перед собой в одну точку.
Полет должен был быть очень долгим. «Интересно, — подумала она, — может, стоит воспользоваться магией, сотворить небольшое заклинание, чтобы отвести от себя его интерес?» Она посмотрела на человека справа, который то и дело поглядывал на них, видимо, не находя более подходящего занятия.
Она закусила губу. Она и без того потратила много сил на то, чтобы товарищи ее не привлекали к себе внимания. Это было нелегко, все они сидели в разных местах самолета. Антонио — за пять рядов от нее сзади, тоже рядом с проходом, достаточно далеко от окон, чтобы избежать прямых солнечных лучей. Эрико — с противоположной стороны самолета, ближе к носовой части, а отец Хуан ближе к хвостовой. Джеми сгорбился в самом последнем ряду средней секции и что-то ворчал про то, что ноги некуда сунуть и про закупорку сосудов. Скай все это очень не нравилось. Она чувствовала себя незащищенной и уязвимой.
— «Ау, mi amor, ты по мне уже соскучилась?» — прошептал голос у нее в голове.
По спине у нее пробежал холодок, и она задрожала. Этот голосок всегда нашептывал ей всякую чушь, когда она оставалась одна и почувствовала себя уязвимой.
Голова Холгара слегка повернулась, словно он почуял, что что-то не так. Она сделала глубокий успокаивающий вдох, чтобы снять нервное напряжение, не только свое, но и Холгара.