Куда они движутся в такой чертовой спешке?
[отметка: — 19.12.36]
Голофузикон. Оказывается, что он треугольный, как значок.
Пирамида. На самом деле это пирамида, установленная на три пирамиды меньшего размера, каждая из которых подпирает один из углов большой. Она сложена из гладкотесаного кремового камня. Вентан отмечает, что здание впечатляет как размерами, так и планировкой.
Возможно, оно даже красиво. Он не уверен. У него нет опыта подобных определений.
Здание видно за десять километров. Магистраль Эруд проходит мимо него, соединяясь с подъездными дорогами самого Голофузикона и городка служебных и гарнизонных сооружений. На горизонте встает сияющий силуэт Нумина.
Голофузикон, величественный и громадный, возвышается посреди равнины. Несмотря на окружающую его обширную застройку, он все равно выглядит новым, словно его только что построили и теперь он ожидает, когда же вокруг раскинется город.
Или как будто его сослали в пустыню в наказание.
Дождь ненадолго прекратился. Дует ветер. Свет ярко блестит на обращенных к солнцу поверхностях монолита. Другие стороны — в густой коричневатой тени, подчеркивая идеальную геометрию.
Подъездные пути — это проспекты, увешанные трепещущими и хлопающими на ветру знаменами. Золотистые мачты, позолоченные опоры балдахинов, подставки для ламп. На знаменах гербы Пятисот Миров Ультрамара, Терры, Империума и Тринадцатого. Вентан не видел столько знамен в одном месте с тех пор, как просматривал пикты с Улланорского Триумфа.
А еще вокруг разбиты сады. Они очень зеленые. Вода из реки Борос была при помощи ирригации проведена на сухие равнины, чтобы создать оазис. Переливаются бассейны. Системы орошения наполняют воздух брызгами. Образуются миниатюрные радуги. Покачиваются пальмы.
— Сбавь ход, — говорит Вентан.
Они проезжают под хлопающими знаменами, сквозь прохладную темноту под громадной аркой и вплывают во внутренний двор. Здесь находится огромный лестничный марш, словно проход для храмовых процессий. На стенах внутреннего двора висят новые знамена. Видны другие машины, а также точки — люди, которые кажутся карликами в громадном замкнутом пространстве. По обе стороны от основного марша медленно и плавно движутся моторизованные лестницы с керамитовыми ступеньками.
Они спешиваются. Освобожденный от их веса спидер покачивается, словно маленькая лодка. Чтобы позаботиться о машине, приближаются одетые в ливреи слуги.
Вентан начинает подниматься по ступеням, сержант следует за ним. Он отстегивает и снимает шлем, вдыхает нефильтрованный воздух, ощущая на лице тепло и свет.
— Голофузикон, — произносит Селатон.
— Универсальный музей, — говорит Вентан.
— Это я понял.
Вентану для таких мест не хватает терпения — или интереса. Он готов признать это изъяном своего характера.
Они доходят до верха огромного марша. К концу такого подъема на солнцепеке обычный человек, будь он даже в превосходной форме, уже бы запыхался. Их же шаг, напротив, стал быстрее к концу подъема.
Мраморная платформа и широкий вход. По ту сторону — громадное просторное каменное пространство, освещенное естественным светом через прорези в крыше. Прохлада. Повсюду эхо приглушенных голосов.
Вентан заходит через широкий вход. Он прямоугольный, вытянутый по горизонтали. Кромка проема над головой имеет тридцать метров в ширину.
Есть и другие посетители, крошечные фигурки посреди огромного пространства. По сторонам громадного зала идут альковы, подиумы, постаменты, стенды. Экспонаты, вероятно. Возле них и собираются посетители. Для чего сооружать такое колоссальное здание, а потом расставлять горстку экспонатов по краям?
— Чем это должно быть? — интересуется Селатон.
— Я не претендую на понимание больших замыслов, — отвечает Вентан.
К ним приближаются новые слуги в ливреях.
— Чем мы можем быть полезны, сэр? — спрашивает один из них.
— Вентан, капитан, Четвертая рота, Первый орден, Тринадцатый, — произносит Вентан. — Я ищу…
Он запомнил имена.
— …сенешалей Арбут, Дариала и Этервина. Или, в сущности, любого старшего муниципального служащего, в круге ведения которого находится порт.
— Они все в здании, — откликается слуга.
К сетчатке его глаз явно напрямую подключена какая-то инфосистема. Вентан видит это по легкой остекленелости, с которой глаза человека расфокусируются, чтобы проверить имена.
— Вы можете их привести? — интересуется Вентан.
— Они весь день на заседании, — отвечает слуга. — Это срочно?
Вентан тщательно подбирает следующее слово. Он ставит на первый план не столько это слово, сколько паузу, которая означает: «Я одет в боевой доспех, вооружен и изо всех сил стараюсь быть вежливым».
— Да, — произносит он.
Слуги торопливо удаляются.
Ультрамарины ждут.
— Сэр, это ведь… — начинает Селатон.
— Да, — отвечает Вентан.
Вентан идет к далекой фигуре, которую они узнали. Она стоит на коленях перед одним из постаментов с экспонатами. На почтительном расстоянии ожидают слуги.
Коленопреклоненная фигура видит Вентана и поднимается на ноги. Шестерни и моторы ее доспеха издают гул. Воин выше и шире Вентана, громада его доспеха мастерски сработана и роскошно отделана золотыми крыльями, львами и орлами. Он опирается на палаш длиной с обычного человека.
— Лорд чемпион, — произносит Вентан, салютуя.
— Капитан Вентан, — отзывается гигант. Он воздерживается от салюта, вручает грозный меч оруженосцу и сжимает руками закованную в сталь кисть Вентана.
Вентану льстит, что его узнала столь благородная личность.
— Почему ты здесь? — спрашивает колосс. — Я полагал, что ты руководишь сборами Эруда.
— Вы хорошо информированы, тетрарх, — отвечает Вентан.
— Информация — это победа, брат мой, — произносит тетрарх и смеется.
Вентан объясняет свое задание, дипломатическую миссию.
Тетрарх слушает. Его зовут Эйкос Лампад. Он находится в чине тетрарха, а также чемпиона примарха. Четыре тетрарха представляют четыре господствующих мира, которые руководят княжествами Ультрамара под властью Макрагге: Сарамант, Конор, Окклюду и Аякс. Княжество Ламиада — Конор, мир-кузница. Тетрархи — четверо князей Ультрамара, они правят Пятьюстами Мирами, находясь в иерархии ниже Жиллимана и выше магистров орденов с планетарными лордами.
— Я знаю сенешалей, — говорит Ламиад. — Я могу представить тебя.
— Я был бы признателен, мой повелитель, — отзывается Вентан. — Это было бы целесообразно.