Но маломощная. Таурен понимает, что машину включали только тогда, когда губернатор находился в дворцовой резиденции, а потом только в качестве резерва государственных записей.
— Этого должно быть достаточно, — произносит она вслух. Кирамика бросает на нее взгляд.
Таурен зовет нескольких магосов, и они начинают работу по запуску и стимуляции данных. У машины собственный источник энергии, встроенный в пол термоядерный модуль Гиссона. Модуль начинает работать, и в помещении становится теплее.
— Будь у нас модуль для вокс-передатчиков… — замечает один из магосов.
— Давайте выведем его на полную выработку, а затем измерим ее значение, — предлагает Таурен. — Выходная мощность должна быть рассчитана с превышением нужд машины, чтобы учесть любые обстоятельства. Возможно, мы сможем перенаправить часть энергии на вокс, когда машина заработает.
Магос кивает. Таурен нестандартно обошла проблему, которая ставила его в тупик.
Таурен наблюдает за работами. Ее взгляд задерживается на штепселе ММУ. Разумеется, ей придется подключиться. Когда придет время. Если машина заражена мусорным кодом, все ее усилия могут оказаться напрасными, а она умрет в процессе. Умрет, как Хесст, смертью мозга, информационной смертью. Она вспоминает, как Хесст умирал у нее на руках.
Ее мысли прерывает голос.
— Оно заработает?
Она оборачивается. В хранилище вошел капитан Ультрамаринов. Это Сулл. Она не уверена в его оценке. Исходя из своих наблюдений за оттенками интонаций во время путешествия во дворец, она полагает, что Вентан не верит в его рассудительность или надежность.
— Будет работать, — произносит она с убежденностью, которой на самом деле не чувствует.
— А вокс-система? — интересуется он, глядя на старинную машину с выражением сомнения на лице.
— И она тоже. Еще полчаса, наверное.
— У нас их нет, сервер, — говорит Сулл. — Они у стены. Разве вы не слышите? Они у ворот, и они сожгут все это, если доберутся сюда.
— В таком случае, капитан, — отвечает она, — позаботьтесь, чтобы они сюда не добрались.
Один из магосов кивает ей. Она прокашливается и идет к штепселю ММУ.
Соединители защелкиваются.
Информационная машина издает урчание.
[отметка: 9.33.01]
Тиель вышибает следующий люк. С той стороны на него с воем бросается демоническая тварь. Из распахнутой пасти, достаточно большой, чтобы заглотить сержанта целиком, торчат клыки — гнилые и поломанные пеньки. Ноги вывернуты назад и заканчиваются птичьими лапами.
Тиель вспарывает пасть электромагнитным дуэльным мечом, рассекая сразу обе челюсти. А затем всаживает два заряда болтера в брызжущий слюной зев.
Керсо заходит, чтобы прикрыть ему спину, и поливает демоническую тварь огнем. Существо уже визжит и дергается, обильно забрызгивая коридор флагмана ихором. Пламя окутывает его, и оно начинает метаться.
Сзади предупреждающе кричит магистр ордена Эмпион. Из теней стремительно выбегает второй демон — тварь, состоящая из шерсти, паучьих лап и оленьих рогов. Она хватает Керсо прежде, чем тот успевает развернуться, и раскалывает его доспех вдоль позвоночника, срывая панцирь, будто фольгу. Керсо кричит. Его огнемет катится прочь, роняя огненные слезы.
Тиель отсекает две ноги паукообразной твари. Они похожи на черные ивовые стволы, жилисты и покрыты бурым пухом. Снова брызжет ихор. На Тиеля обрушивается еще одна нога. Слишком много конечностей.
Керсо перестал кричать. Невозможно кричать без черепа. Прижавшая к земле и свежующая его тварь изрыгнула ему на голову и плечи едкие соки, чтобы сделать его вкуснее. Голова Керсо — расплавленный дымящийся кусок мяса.
У твари один глаз, большая белая сфера, пульсирующая неприятным неземным свечением. Она увенчана ветвистым деревом шестидесятиконечных рогов.
У брата Бормара есть тяжелый болтер. Он раз за разом стреляет в иссохшее тело существа. Заряды разрываются под кожей, выталкивая наружу вялую плоть, прорывая ее и разбрасывая комки мяса и гноя.
Рядом с Тиелем вперед бросается Эмпион. У него громовой молот, и он крушит им лапы. Он бьет в корпус демонической твари. Энергетические удары раскалывают хитин и размазывают ткани. Демон пятится назад, бросив труп Керсо и размахивая паучьими лапами в защитной стойке. Некоторые из лап тянутся за ним, изломанные и бесполезные. У него их сотни.
Бормар вновь стреляет, целясь в открытое брюхо. Что-то взрывается, и коридор наполняется тлетворной вонью. Повсюду роятся мухи. Демоническая тварь заваливается вперед. Тиель подныривает под удар конечности, вгоняет свой меч в злобный глаз, проворачивает его и продолжает крутить и проталкивать глубже, пока нечестивый свет не гаснет.
Забон подбирает огнемет Керсо и сжигает подергивающиеся останки.
— За каждой дверью все новые ужасы, — говорит Эмпион Тиелю.
— А каждое мгновение — это потерянное мгновение, — откликается Тиель.
Они пробивают себе дорогу к вспомогательному мостику. Удары и скрежет снаружи корпуса становятся громче и настойчивее: Несущие Слово завершают абордаж с находящихся рядом кораблей. Однако нет смысла сражаться за корабль, которым они не смогут управлять. Вспомогательный мостик — жизненно важный практический ресурс. «Честь Макрагге» лишилась основного мостика и своего капитана, однако среди подобранных выживших со «Святости Сарманта» нашлась замена Зедоффу. Под прикрытием наступления Тиеля следует магистр Гоммед с группой хорошо обученных офицеров командования.
Бой продолжается: помещение за помещением, люк за люком. В каждой тени и за каждым поворотом скрываются демоны. Они хлынули на флагман из открытых врат варпа, когда наружный мостик стал доступен, и растеклись по громадному кораблю, словно паводок чернил, смолы, жидкого дегтя.
Тиель, Эмпион и остальные защитники корабля учатся сражаться с демонами на практике. Огонь и клинки более эффективны, чем снаряды и энергетическое оружие. Похоже, что изначальные сущности получают больше ущерба от простых ранений: от заточенного металла, грубой силы и пламени.
У Тиеля есть теоретическая разработка, предположение о существовании связи между телесными повреждениями и ритуальной функцией. Огонь, а также режущие и колющие орудия были неотъемлемой частью древнего колдовства. Представляется чем-то большим, нежели совпадение, что их власть над демонами сохранилась. Как будто демоны — продукт первобытной пустоты, которая старше человека, — помнят священные инструменты, которыми пользовались люди, чтобы вызвать их.
Он сомневается, что ему когда-нибудь представится возможность записать или изложить эту теорию. Он полагает, что, даже если это и произойдет, его высмеют как суеверного глупца.
Они спешат. Бормар идет впереди. Мухи жужжат в трещинах коридора и исступленно роятся вокруг светильников на переборках. На потолках и ребрах стен образовалась плесень, из швов в полу течет слизь.