— Зачем?
— Он болен. Он перенес…
— Болен он был всегда, — перебила его Марика.
— Он перенес инсульт, и ему нужна помощь, — закончил Пер фразу. — Скоро я отвезу его домой.
— Только сюда не заезжайте, — резко сказала Марика. — Я вовсе не хочу встречаться с этим… похотливым импотентом.
— Похотливый? Может быть… но, насколько я помню, он тебе был очень любопытен, когда мы встретились. Ты находила интересным и его, и то, чем он занимается.
— Ты мне тоже казался тогда интересным, — отпарировала Марика. — Это прошло.
— Вот и хорошо, — сказал Пер. — Значит, у тебя одной проблемой меньше.
— Это не у меня с тобой проблемы, Пер. Это у тебя проблемы со мной.
Пер глубоко вдохнул и резко выдохнул.
— Пойду попрощаюсь с Ниллой, — сказал он вместо ответа.
Марика осталась в коридоре. В палате Ниллы все было тихо, свет погашен. Она лежала под белой простыней, из руки опять торчал шланг капельницы. Он наклонился и прижался щекой к ее щеке:
— Привет.
— Привет…
Она была очень бледна и часто дышала.
— Как ты? Как твои легкие?
— Так себе…
— А выглядишь неплохо.
Она покачала головой.
— Папа… — вдруг сказала Нилла. — Я не могу найти свой черный камень.
— Какой камень?
— Кусок лавы из Исландии… мама купила его мне на счастье. Он лежал у меня в комнате. Мне показалось, я сунула его в карман, а его нет.
Пер вспомнил — гладкий угольно-черный камень, Нилла как-то дала ему подержать.
— Дома где-нибудь, — успокоил он дочь. — Обязательно найду.
Когда он через полчаса перешагнул порог своей хижины, увидел, что Йеспер и Джерри убрали все со стола и сняли запачканную кровью скатерть. Посуду сложили в мойке и оставили Перу.
В гостиной был включен телевизор. Шел какой-то американский комический сериал, из тех, где после каждой фразы закадровая публика разражается идиотским хохотом.
— Папа… как там?
Пер потер глаза:
— Ничего… Ниллу оставили в больнице, но ей получше.
Йеспер кивнул и опять уставился на экран.
Позже, подумал Пер. Позже скажу ему правду про опухоль. Не сейчас.
Он повернулся и хотел пойти в комнату Ниллы, но его остановил вопрос Йеспера.
— Что ты собираешься делать? — спросил Йеспер за его спиной.
— Искать камень, — тихо сказал Пер. — Талисман. Камень, который приносит счастье… — И тут он вспомнил: — Кстати, где эта штука, что вы нашли в каменоломне? Косточка?
— В моей комнате. На полке.
Пер сначала зашел в комнату сына. Стараясь не обращать внимание на беспорядок, он открыл окно — в комнате было душно.
Кусок кости и в самом деле лежал на полке, рядом с книгами и играми Йеспера. Совсем небольшой, четыре, от силы пять сантиметров. Серо-желто-белый и шероховатый на ощупь, он казался очень хрупким.
Йеспер и Нилла не ошиблись. И в самом деле очень похоже на фалангу человеческого пальца.
Родители Макса и Венделы давно умерли, общих детей у них не было, так что Пасху они праздновали вдвоем в своей новой вилле. Неважно, решила Вендела, не такой уж праздник.
Впрочем, ее уже взрослая дочь от Мартина, Каролина, позвонила из Дубаи и пожелала веселой Пасхи, сообщила, что вернется в Швецию не раньше лета. У Макса от первой жены было трое детей, но дочь разозлилась на отца из-за какой-то отпущенной пару лет назад колкости в адрес матери. Разозлилась и накрутила братьев, так что контакты с детьми у Макса прервались. А Венделу они ненавидели с самого начала.
Она, рискуя новым приступом аллергии, срезала несколько березовых веток и поставила в гостиной — для пасхального настроения.
Потом они ужинали. Вендела устала от непрерывной готовки, к тому же холодильники были забиты остатками от давешней вечеринки, но кое-какими мелочами все равно пришлось заниматься — сварить картошку и яйца, выложить на тарелки селедку под разными соусами. В общем, ерунда.
Она открыла бутылку бордо и налила себе бокал.
Дверь в кабинет Макса была закрыта — он весь день сидел за столом для размышлений и просил ему не мешать. Максу надо было подготовиться к небольшому турне с презентациями его книг, намеченному после Пасхи. К тому же из издательства пришла верстка первых ста страниц его новой книги «Ультимативное питание». Вчера они послали последние рецепты редактору, так что проект был почти завершен. Рано или поздно Макс попросит ее читать корректуру.
Кастрюли с картошкой и яйцами булькали на плите, шумела вытяжка. Блокнот с ее заметками об эльфах лежал на разделочном столе — она всегда держала его под рукой, чтобы записывать пришедшие в голову мысли.
Она подумала про детей Макса — надо же, даже не позвонить и не поздравить отца с Пасхой! Вендела отставила бокал с вином и взяла ручку.
В стране эльфов не бывает ссор и конфликтов, эльфы живут в полной гармонии.
Это зависит от их широкого кругозора. Эльфы обладают счастливым даром смотреть на вещи с разных точек зрения одновременно, поэтому они, в отличие от нас, ограниченных и упрямых, никогда не ссорятся. Они знают свое место в мире и посвящают время более важным вещам, чем ссоры.
Так ли это? Ведь эльфы когда-то воевали с троллями. Да так, что кровь лилась рекой… но стоит ли об этом писать?
Зазвенел таймер, яйца готовы. Она сняла кастрюлю с плиты, слила кипяток и подставила под струю холодной воды.
Двенадцать штук, белые, упругие… но Вендела не станет их есть. Здесь, на острове, ей удалось наконец победить чувство голода, а если сварить много яиц, Макс даже и не заметит, ела она их или нет.
Она опять подошла к столу и записала:
Эльфы, естественно, создания скорее духовные, чем телесные. Они давно поняли, что чрезмерное внимание к телесной стороне жизни ни к чему хорошему не приводит. В душе живут понимание красоты и любовь к ней, а в теле — жажда обладания. В таких случаях начинается борьба между душой и телом, и душа часто терпит поражение.
Мы, люди, легко теряем контроль над нашим телом, потому что мы смотрим на него как на инструмент для все новых завоеваний, а эльфам завоевания неинтересны. Мы бьемся в заколдованном круге и не можем из него выбраться. А эльфы тем временем танцуют на лужайке.
Краем глаза Вендела уловила какое-то движение, положила ручку и обернулась.
— Привет, Алли, — сказала она.
Пес осторожно пошел к ней по скользкому пластиковому полу, медленно, но совершенно прямо, и сел, вытянув парализованную лапу.