Макс покачал головой:
— Никогда не слышал, чтобы зрение ни с того ни с сего улучшилось. Такого быть не может.
— Может, — возразила Вендела. — Здесь, на острове, может. Здесь очень здоровый климат. Воздух, вода… много кальция в почве.
— Кальция — да. Тут ты права. — Макс вздохнул и направился в прихожую. — Мне надо поменять резину. Можешь сварить макароны?
Она пошла в кухню и поставила воду для макарон. Через пару часов она наконец останется одна. Поскорее бы.
Пасху отпраздновали славно — хорошо поели, выпили вина, потом Вендела помогала Максу с чтением корректуры. Завтра он уезжает с презентациями и приедет только в пятницу. Будет представлять свои предыдущие книги «Помоги себе сам» и рекламировать готовящееся к выходу «Ультимативное питание».
— Книгу должны ждать, — говорил Макс, — а ожидание надо создавать.
Он ходил из угла в угол, то возбуждался, то раздражался — так было всегда перед публичными выступлениями. Многое могло пойти не так — никто не придет на встречу, сломается микрофон, организаторы забудут привезти книги или заказать гостиницу…
Поначалу Вендела ездила с ним на такие презентации. Они ужинали в хороших ресторанах, она помогала ему, но потом они заключили соглашение — ей не стоит ездить. Лучше остаться дома.
Она запустила макароны в кастрюлю и направилась было в гостиную, как взгляд ее упал на молочно-белую лужицу на темном каменном полу. Алли вырвало. Она побежала в кухню за бумажным полотенцем, но было уже поздно.
Она услышала крик:
— Вендела!
Она вышла, постаравшись изобразить непонимание:
— В чем дело, дорогой?
— Ты видела, что натворила твоя собака?
Теперь это уже ее собака.
— Видела. — В обеих руках у нее были бумажные полотенца. — И что?
Она присела на корточки. Макс стоял у нее за спиной.
— Это не в первый раз.
— И что? Он иногда ест траву, вот и все. Но он очень поздоровел за последнюю неделю.
Макс ничего не сказал, повернулся и вышел.
Она вытерла пол насухо и встала:
— Вот и нет ничего.
Хлопнула входная дверь. Алли забился под кухонный стол и выглядел очень виновато — спрятал нос в лапы и робко поглядывал на Венделу.
Она нагнулась и погладила его:
— Больше так не делай, малыш.
Максу когда-то нравилось брать Алли на длинные прогулки, кидать ему палочки и мячики, но теперь, когда пес одряхлел, он потерял к нему всякий интерес.
Сегодня она опять побежит к эльфовой мельнице и положит монетку. На этот раз не только за здоровье Алоизиуса, но и чтобы Макс опять начал нормально относиться к песику. Молодой он или старый, больной или здоровый, красивый или уродливый. Это их пес, их Алли.
— Еще не вечер, кутик, — сказала она, откидывая макароны на дуршлаг. — Еще не вечер. Мы ему еще покажем.
В октябре 1957 года произошло событие, после которого жизнь Венделы на хуторе стала еще труднее. Интерес Генри Форса к звездному небу перешел в самую настоящую космическую лихорадку.
И не у него одного. Все началось в субботу, в первых числах октября. Генри слушал по радио последний выпуск новостей и вдруг издал настоящий индейский клич — оказывается, Советский Союз запустил в космос ракету с искусственным спутником. И теперь он вышел на орбиту и крутится вокруг земли, как маленькая луна. Металлический шар, меньше метра в диаметре. Тогда она впервые услышала русское слово — спутник.
Генри, не отрываясь, дослушал новости.
— Спутник, — сказал он. — Подумать только…
Он вышел в сад, задрал голову и уставился на ясное ночное небо. Он отсутствовал довольно долго, потом вдруг ворвался в дом с криком:
— Я его видел!
Он потащил ее в темный сад. Они стояли на сыром ветру и смотрели в небо. Вендела вертела головой, и ей казалось, что кто-то раскатывает над ней гигантский бархатно-черный ковер, расшитый ледяным бисером звезд. Генри утверждал, что одна из звезд движется. Он показал рукой куда-то на запад:
— Смотри! Он летит!
Вендела смотрела несколько минут, но так и не увидела, на что показывал Генри. Она обернулась и посмотрела на дом.
Окно второго этажа слабо светилось. В нем была видна какая-то тень. Вендела поняла, что Инвалид подкатил свое кресло-каталку к окну и тоже смотрит на ночное небо.
Через месяц послали второй спутник — на этот раз побольше и потяжелее. На этот раз на нем был пассажир — маленькая собачка по имени Лайка. Венделе было очень жалко собачку — ей не дали с собой еды, и у нее не было никаких шансов выжить.
— Она перенесла ускорение и невесомость, — сказал Генри. — Это значит, что и люди могут полететь в космос.
Отец был полон радужных надежд. А Вендела не могла ни о чем думать — так ей было жалко Лайку, одинокую собачку в пустом и безжалостном космосе. Коровы в хлеву и то втроем.
Зимой и американцы запустили спутник. Он назывался «Эксплорер», и с территории Северной Европы его видно не было. Но Генри и не надо было на него смотреть. Состязание началось, и он с волнением следил за каждым новым сообщением. Как-то он купил в Боргхольме книгу «Сателлиты и космические путешествия» и читал ее каждый вечер.
— Скоро русские пошлют ракету на Луну, — сказал он Венделе. — А до Луны лёта всего-то сто пятьдесят семь часов. Быстрее, чем на корабле в Америку.
Сказал — и ушел в свою комнату. Когда она заглянула к нему пожелать спокойной ночи, он сидел на кровати и рисовал какие-то круги.
— Папа, что ты рисуешь?
Генри поднял голову:
— Орбиты.
Она никогда не видела, чтобы у него так блестели глаза, и поняла, что теперь дела на хуторе пойдут еще хуже. Отцу было не до хозяйственных забот.
Зимой альвар заносило метровыми сугробами. В школу напрямую пройти было невозможно, и ей приходилось идти в обход, там, где дороги чистили.
В конце марта возвращалось солнце.
Отец ей подарил сапожки, сшитые деревенским сапожником Паульссоном по прозвищу Башмачник. Сшиты сапоги плохо, протекают, но ходить можно, и она опять чуть не каждый день идет к камню эльфов.
Той весной Вендела перетаскала эльфам чуть не все украшения из маминой шкатулки. Отец, похоже, ничего не замечал. Когда он не работал в каменоломне, то был поглощен астрономическими наблюдениями и расчетом орбит спутников. Хозяйство все больше приходило в упадок, про существование Инвалида он, похоже, вообще забыл.
Вендела клала украшения в ямки, и они исчезали. Иногда, правда, она находила их на камне на второй и даже на третий день, но потом и они бесследно пропадали.