— Я пытаюсь найти что-то особенное в этих девушках, но не могу понять, что ищу. Все это выглядит грустно.

Вальберг со скучной миной посмотрела на фотографии:

— А вот я вижу кое-что особенное, и мне это не нравится. По крайней мере, с медицинской точки зрения.

— Что именно?

— Они не предохраняются.

— Не предохраняются?

— Никаких противозачаточных средств. Мужчины должны надевать кондомы на… на себя. Но в подобных журналах кондомов не увидишь.

Герлоф посмотрел на нее с удивлением:

— А вы видели такие журналы и раньше?

— Я была учительницей в школе. Ребята покупают такие издания и принимают эти фантазии за реальную жизнь.

Герлоф внимательно рассмотрел один снимок, потом другой, потом третий.

— Вы правы… не предохраняются. Но в одном вы ошибаетесь.

— В чем же?

— Насчет фантазий. Для тех, кто позволяет себя снимать, это никакие не фантазии, а реальность.

Карина Вальберг поднялась:

— Я пойду в дом и отмерю вам лекарства, Герлоф. — Она пошла к дому, но, сделав несколько шагов, повернулась к нему. — И я бы посоветовала вам выбросить эти журналы подальше. Не думаю, что вы хотите, чтобы ваши дочери их нашли.

— Вы имеете в виду, когда я помру? — Он улыбнулся.

Но улыбка осталась без ответа.

— Если кто-то заканчивает свой земной путь, неважно, дома или в Марнесхеммете, где угодно… то для детей и внуков не особенно приятно находить такие издания под матрасом. А это случается гораздо чаще, чем вы можете предположить.

Герлоф кивнул:

— Вообще-то эти журналы не мои. Но я обязательно предупрежу владельца.

Доктор Карина Вальберг попрощалась и ушла, а Герлоф упорно листал «Вавилон» и «Гоморру». Его постепенно стало удивлять однообразие: номер за номером одни и те же блондинки в гиперсексуальных позах. Он даже удивился, настолько скучным, а под конец даже угнетающим оказалось это занятие. Но он продолжал и продолжал, номер за номером.

Внезапно взгляд его задержался на одном снимке. На первый взгляд он ничем не отличался от сотен других: мускулистый мужчина и молодая блондинка занимаются сексом на школьной парте. Надпись гласит: «Шаловливая школьница Белинда знает свое место».

Он был совершенно уверен, что девушку зовут не Белинда. Но его внимание привлекло совсем другое. Он снял очки и, используя их как лупу, начал внимательно разглядывать снимок.

Потом отложил журнал, с трудом встал и заковылял к телефону.

Нашел номер Эрнста и позвонил. Но дома никого не было, поэтому он набрал мобильник Пера.

— Мернер.

Голос у него усталый. Бедняга. Герлоф откашлялся.

— Это Герлоф. Герлоф Давидссон из Стенвика. Ты можешь говорить?

— Недолго… я бегу к дочке в больницу. Что-нибудь случилось?

— Как тебе сказать… я просмотрел журналы твоего отца.

— О, господи! Где вы их взяли?

— Контакты, — уклончиво ответил Герлоф. Ему не хотелось впутывать Йона или его сына.

— И что?

— Блондинистые парики и грустные глаза… Все это очень грубо.

— Знаю… — Голос Пера звучал хрипло. — А мужики все это покупают.

— Я уже не в том возрасте.

— А мне они никогда не нравились. Джерри получал от этого удовольствие, а я нет. Ни в детстве, ни в юности, ни сейчас. Но ведь покупают же, и очень много.

— А мужчины на этих снимках… кто они?

— Мужчины? Там на всех снимках, по-моему, один и тот же парень.

— Нет. Разные. По меньшей мере, два. Лиц-то не видно, но тела разные.

— Вот как?

— И они не предохраняются.

— Это правда. Джерри считал, что это глупо — кондомы. Вы наблюдательны, Герлоф.

Герлоф вздохнул:

— Но почему девчонки на это соглашаются?

— Почему? Не могу ответить… многим из них все это явно не по душе… но кто знает.

Он замолчал.

— Одну я вычислил, — неожиданно сказал Герлоф.

— Одну что?

— Девушку из журнала. Ты же говорил, что хочешь с кем-то поговорить о Джерри.

— Вы имеете в виду… это ваша знакомая?

— Я узнал ее свитер.

— Она что, в свитере?

— Нет… свитер висит на заднем плане на стуле. Она из Кальмара. Не знаю, как ее зовут, но думаю, ты ее найдешь.

50

По дороге в больницу Пер завернул в библиотеку. Его заинтересовала находка Герлофа, но сначала он хотел попытаться найти Маркуса Люкаса в телефонном каталоге в библиотеке. В каталоге такого имени не оказалось. Тогда он начал искать другое имя, которое пару раз называл Джерри.

Моленг Ноар.

Звучало вполне по-азиатски, вроде «наси горенг» или «Меконг». Он перелистал «желтые страницы», но в Мальмё ресторана с таким названием не было.

Ганс Бремер жил в Мальмё, вспомнил он, вернулся к каталогу частных телефонов и тут же нашел адрес: Бремер Ганс, Терренгатан 10В.

Он записал адрес и продолжил поиски таинственного моленга.

Безнадежно.

Тогда он взял ручку и стал пробовать различные написания.

Моланг Hoop.

Му-лан Нур.

Моо Ленг Ноер.

Ничего не находилось.

А может быть, это вовсе не азиатское, а французское название, что-то вроде «Мулен Руж»?

Он написал по-французски «Moulin Noir». Мулен Нуар, черная мельница.

Он опять открыл каталог и сразу нашел. «Мулен Нуар», ночной клуб в Мальмё, открыт с двух дня до четырех утра. Шоу каждые полчаса, написано в анонсе.

Стрип-клуб. Чем это может быть еще? Конечно, стрип-клуб.

Неужели Джерри владел еще и ночным клубом? Перу он ничего на этот счет не рассказывал, но Пер не удивился бы, если бы и владел.

Он записал адрес. Заеду в больницу — и в Мальмё, решил он. До операции еще шесть дней.

К Нилле его не пустили — в палате была целая орава сестер, брали еще какие-то анализы. Пришлось сидеть и ждать, пока они закончат.

Кроме него в комнате для ожидания сидела дама лет шестидесяти пяти. Она сидела, глядя в пол, на диванчике напротив. В руке у нее был скрученный в трубку шерстяной свитер.

Он не первый раз встречался здесь с родственниками, и ему почему-то всегда становилось очень не по себе — вот, сидят люди и ждут приговора своим детям и внукам.