Думать было некогда. Володя успел лишь погасить мощь своего удара, в последний момент изменив его направление. Если бы рычаг угодил вертикально, то, скорее всего, просто вбил бы незадачливую голову Бандикута в плечи, не спас бы и пожарный шлем. Но Володя ударил вскользь, отчего сталкер отлетел в сторону, врезался в стену, коротко вякнул, рикошетом отскочил обратно и ничком рухнул на кирпичи. Судя по всему, он отрубился от сильного сотрясения, но Рождественский на всякий случай немного выждал, прежде чем обыскивать преступного типа.
В рюкзаке у Бандикута среди объедков и всякого хлама он нашёл три армгана — к сожалению, без батарей, а стало быть, абсолютно бесполезных. Оружие сталкера, ту самую дуру, из которой был завален сталтех, Володя взять не решился — он с трудом представлял, как ею пользоваться, к тому же пушка была, может, и мощной, но однозарядной и явно самодельной. Ещё откажет в самый неподходящий момент…
А вот два пистолета с пояса Бандикута военврач снял, и все четыре обоймы к ним тоже забрал. Негусто, но всё же оружие. И нож собственный, казенный, вернул на пояс. А вот аптечки и своего пистолета не обнаружил — то ли Бандикут хорошо их спрятал в берлоге, то ли куда-то успел заныкать по пути. Скорее всего, так оно и было — маловато трофеев волок с собой ушлый сталкер, явно не всё, что смог найти. Тайнички, небось, оборудовал где-то, скопидом…
— Цел? — осторожно спросил Володя, тряхнув Бандикута за плечо.
Коротышка молчал, но по дрожанию ресниц было ясно, что он не помер, а пребывает в глубоком обмороке. Ну и хорошо. Очухается, куда денется. Некогда с этим уродом в доброго самаритянина играть. Пусть скажет спасибо, что до смерти не зашибли.
— Ладно, — сказал Володя, поднимаясь. — Надеюсь, никто тебя тут не сожрёт. А мне идти надо. Понимаешь?
Идти в самом деле было надо, и как можно шустрее. Мышцы уже отходили от стимуляторной атаки, так что требовалось срочно найти более или менее подходящее убежище. И здесь лейтенант Володя Рождественский совершил очередную ошибку, потому что не подумал о самом простом решении проблемы — вернуться в логово, связать Бандикута и спокойно отлежаться. Военврач хотел скорее выбраться из жутких подземных коммуникаций и потому побежал вперёд в надежде успеть на стимуляторах добраться до Обского моря.
Это было, пожалуй, худшее, что он мог сделать в сложившейся ситуации.
Коридор закончился весьма неожиданно — тупиком. Володя завертел головой, прикидывая, не проскочил ли на бегу мимо какого-то ответвления (на самом деле он пропустил их с десяток, совершенно не заметив), потом посмотрел вверх и увидел на высоте метров трёх нижние поручни металлической лестницы, покрытой следами коррозии. Посмотрел вокруг — нет ли какой подставки, ведь корявый коротышка Бандикут явно не мог достать так высоко. Не нашёл, обреченно вздохнул, прицелился и на последних остатках стимулятора подпрыгнул изо всех сил.
Уцепился Рождественский удачно, подтянулся, некоторое время поднимался на руках, пока нога не нащупала скобу. Посветил вверх фонариком — лестница уходила в округлый зев вертикальной шахты, что там в конце — можно было только догадываться. Мешкать не стоило: если мышцы сдохнут на лестнице, то не останется сил даже зафиксироваться и повиснуть.
Военврач принялся карабкаться, словно обезьяна, подстёгиваемый красочными воображаемыми картинками: вот обессилевшие руки разжимаются, соскальзывают, и он падает вниз с хрензнаетсколькиметровой высоты, в финале дистанции ударяясь головой о кирпичный пол. Разлетающийся пластик вперемешку с костями черепа и мозгами Рождественский представил настолько достоверно, что даже ойкнул от ужаса и кратенько выматерился.
Падать ему, к счастью, не пришлось. Лестница закончилась люком, в который Володя упёрся шлемом и аккуратно приоткрыл. Снаружи оказалось довольно светло, хотя шахта выходила в помещёние. Вокруг валялись битое стекло и груды разноцветного мусора, и Володя не сразу понял, что находится внутри книжного магазина. Он бы так и не понял, если бы не увидел косо болтающуюся пластиковую вывеску с выцветшей надписью: «Книжная планета». Ул. Ильича, 6, ТЦ Академгородка. Часы работы: 10:00 — 21:00».
С трудом выбравшись из люка и захлопнув крышку, Рождественский отполз в сторону, бросил мешок с украденной едой и привалился к одной из отсыревших и разбухших от времени и непогоды книжных куч, тут же расползшейся под его весом. Получилось удобно — что-то вроде пневматического кресла. Володя расслабился, и тут же мышцы скрутило так, что он едва не взвыл от боли. Судорожно нашарил в контейнере обезболивающее, запихнул в рот и принялся жевать, сплевывая куски пластиковых капсул. Горькое лекарство стекало в горло, но боль не унималась. Рождественский закрыл глаза, перед ними бешено вращались разноцветные круги, словно праздничный фейерверк. Сознания он не потерял — наверное, организму уже надоело это делать. Поэтому военврач просто лежал и ждал, пока боль уйдёт.
Она ушла минуты через три, показавшихся ему тремя часами. На смену боли явилась слабость — лейтенант даже не мог поднять руку, чтобы закрыть шлем. Что там шлем — он не мог толком держать голову, она заваливалась на сторону, как у новорождённого.
«Уж от чего — от чего, а от воздуха на Зоне сдыхают в самую последнюю очередь. Обычно до летательного исхода просто не доходит, гораздо раньше помирают от чего-нибудь другого», — вспомнились слова Бандикута.
Да уж. Сейчас, например, Рождественского можно было брать голыми руками. Или что там у биомеханизмов — манипуляторы? Вот, голыми манипуляторами…
Но сделать несчастный военврач ничего не мог и даже не представлял, сколько продлится такое состояние — последствия зависели в том числе и от физической силы человека, а Володя атлетом никогда не был. В Военно-медицинской академии он уныло висел на турнике, словно груша, или сваливался с брусьев, вызывая зубовный скрежет у мускулистых инструкторов. В бассейне на сдаче зачётного заплыва едва не утоп. Если бы не чисто медицинские достижения, чёрта с два он вообще закончил бы академию. Может, в самом деле надо было больше думать о занятиях в тренажерном зале, нежели о факультативе по армейской сексопатологии или практикуме на тему: «Удаление корня зуба в полевых условиях при отсутствии ультразвукового оборудования»?
Теперь оставалось лишь сожалеть и пассивно следить за окружающим миром, приходя помаленьку в норму. Минут двадцать-тридцать это займёт точно. А то и больше.
Окружающего мира, кстати, было совсем немного: со своего импровизированного ложа Володя видел только полуразвалившийся стеллаж, стопки книг, обломки перекрытий и несущих конструкций, неопрятно свисающие лохмотья пластикового покрытия стен. В проломе стеллажа Рождественский углядел детскую коляску, из которой прямо на него смотрели два диких зелёных глаза. Рождественский дёрнулся было, но быстро понял, что глаза ненастоящие, стеклянные, и принадлежат они плюшевой пуме внушительного размера. Похоже, рядом был детский отдел. Интересно, как эта пума умудрилась так сохраниться? Впрочем, кому она сдалась тут. Дети железячные, что ли, с ней играть станут? Какие, к чёрту у них дети?…