— Да что мы с вами тут толкаемся, сэр, в то время как у меня в кабинете томится коньяк десятилетней выдержки, а? — произнес Хольмер, пуская в ход козыри.
— Я не пью коньяк.
— Сэр, я вам не верю.
— Ну хорошо, по стопочке — и разойдемся.
— По две…
— По две — и по домам. Я ведь на службе, между прочим.
«Середняк» легко оторвался от земли, и весь техпарк скрылся в завесе из густой пыли.
«Тильгаузен теперь ругается», — подумал Джек, глядя в иллюминатор. Он хорошо представил себе Берта, прикрывающего платком рот и посматривающего снизу вверх на всплывающий корпус «середнячка» с бесстыдно торчащими из его брюха опорами роботов.
«Гудзон» был своеобразной моделью, он поднимал меньше пятидесяти тонн, зато выгрузка с его борта занимала секунды, а не полчаса, как с тяжеловеса «дабла».
Тот сначала садился, сметая десяток дюн, потом со скрипом открывал погрузочные ворота, из которых неспешно выбирались сто тонн бронированного железа.
В простреливаемой местности такая высадка была невозможна — «дабблы» горели, как сухой валежник. А вот «гудзоны» сбрасывали десант, едва касаясь земли, и могли принести противнику много неприятностей, когда подкрадывались вдоль не пробиваемых радарами низин и балок.
Сменив режим двигателей, машина вздрогнула, и Джек коснулся лбом холодного стекла иллюминатора. Чуть отстранившись, он заметил нацарапанную на обшивке надпись — десяток прерывистых слов, разобрать из которых сумел только три последних: «…капитан Милован — придурок…»
Джек вздохнул. Своего капитана он уважал. Хольмер был мудрым командиром, с которым Джек не раздумывая шел в бой. Не только в экспедицию, где можно натянуть врагу кепи на уши, обвести вокруг пальца и сбежать на десантном вертолете, с Хольмером Джек был готов выступить даже в настоящей битве, как при «Машинерии». Чтобы тут ваши, а тут — наши и кто кого свалит. Пушка на пушку, крюк на крюк — все по-честному.
Вспомнив ту битву, Джек зябко повел плечами, хотя там ему было, ну, почти не страшно. Там он работал как машина, стрелял и стрелял, а позже даже плакал в подушку, так было страшно. Не верилось, что выжил.
Лаховский и Баркли о чем-то увлеченно спорили, но из-за шума двигателей нельзя было разобрать о чем.
В транспортных зажимах торчали два корпуса «греев» и едва заметный «таргар». Когда грузились, Джек думал, что для его машины и зажима не найдется, но пилоты нашли и «таргар» подцепили. Правда, забираться в кабину было сложно, но Джека это не пугало. Главное, чтобы вовремя к месту вышли, ведь противник мог подбросить туда новое усиление.
Капитан в казарме его подгонял, а вот пилоты «середняка» в техпарке вели себя так, будто никуда не спешили. Вот и теперь они пили что-то из бутылки, весело смеялись и тыкали пальцами в лобовое стекло кабины.
«Вот так у нас всегда», — подумал Джек и вздохнул. Он и сам не понял, к чему это подумал, но в нем еще сохранялось неприятное ощущение, оставшееся после разговора с контрразведчиком. Вот уж новость так новость! А ведь он думал, что знает обо всех опасностях фронтовой жизни, и с «большими сато», и с лаунчмодулями, и с неожиданным гаубичным обстрелом полевого лагеря. Но нет, есть еще персональное преследование. Охота!
Баркли и Лаховский продолжали оживленно беседовать, и Джек перебрался к ним на скамью, гадая, о чем они могли говорить.
— И это была не первая красотка, которая по мне страдала! — сообщил Лаховский. — Была еще одна артистка театра, две поварихи и одна специалист по выкройкам из шкуры дровяного козла!
— А это еще зачем? — спросил Баркли.
— Понятия не имею. Может, и не козла, а быка, но главным в ней было другое…
Геликоптер тряхнуло, и все трое посмотрели в иллюминатор, боясь увидеть там облачка зенитных разрывов, но это была лишь очередная воздушная яма.
— Так вот, значит… Я сбил его одним ударом, хотя он был выше меня на две головы! — продолжил Лаховский, не заметив, что начал врать на другую тему. — Его друзья, а их было еще семь человек, бросились на меня все разом, но я подпрыгнул и успел зацепиться за канат. А потом стал быстро по нему подниматься, и так до самой вершины скалы…
Увидев удивление в глазах слушателей, Лаховский замолчал.
— Что не так, братцы? Вы мне не верите? — спросил он, следя за выражением их лиц.
— Ты рассказывал про девок, Буч, — сказал Баркли. Он понимал, что коллега им заливает, но уж очень цветисто у него выходило и перебивать его не захотелось.
— Да?
Лаховский почесал в затылке.
— А о чем там было, хоть намекните?
— Что-то про дровяного козла, — напомнил Джек. Но, видимо, это Лаховскому ни о чем не говорило.
— Ладно, начну сначала и расскажу про то, как я неделю жил в передвижном цирке красоток.
— В передвижном цирке красоток? — переспросил Баркли. Ему показалось, что это уж слишком.
— Да. Представь себе, весь персонал там был исключительно красотки. И билетерши, и клоунессы, и укротители зверей, и даже музыканты в оркестре. Шикарные женщины!
Еще с полчаса Джек и Баркли пребывали во власти эротических сказок капрала Лаховского, но по мере приближения к месту высадки его красноречие угасало, а повествование становилось отрывочным. В конце концов он совсем иссяк, и с минуту все трое молчали, уставившись в одну точку.
«Середняк» уже снизился до минимально возможной высоты и, прячась от радаров, несся над самой землей. Внизу мелькали дюны, кустарник, синие озера и снова дюны.
Вскоре из кабины вышел один из пилотов. Взглянув на притихший десант, он сказал:
— Через десять минут выгрузка, ребята… По местам.
И удостоверившись, что десант его понял, вернулся в кабину, а Джек, Баркли и Лаховский направились к торчавшим из пола, словно провалившимся в болото машинам.
Вскоре Джек оказался на узком сиденье в кабине «таргара». Включил экран навигатора, поискал на нем позиции зениток — по всему выходило, что подход самый удачный и противник их транспорт засечь не успеет.
«Надо было им сюда еще одну зенитку поставить…» — подумал Джек, глядя на отображение высокой дюны на юго-западе от объекта главного удара. Тогда бы они контролировали огромное пространство и подбираться к ним пришлось бы от другой группы дюн, но оттуда пять километров по песчаной долине.
Первым после высадки должен был выдвигаться Баркли, его цели — две зенитные позиции, которые при появлении транспорта обязательно раскроют себя. Вторым должен был двигаться Лаховский — на нем была самая дальняя позиция и поддержка Баркли, если что.
Джек, как пилот самой проворной машины, должен был страховать обоих «греев» от пулеметных гнезд или неожиданностей вроде появления танкеток. Его пушки было достаточно, чтобы осадить подобную мелочь и дождаться, когда с ней разберутся «греи».