Пока роте везло, необратимых потерь не было, но те, кто попадал в госпиталь, выбывали из строя надолго, хотя работы не убавлялось.
Возле клуба стоял казенный автомобиль защитного цвета, водитель сидел неподалеку на скамейке и, прикрыв глаза, дремал на солнышке.
Хольмер взбежал по ступенькам, прошел через небольшое фойе и, толкнув дверь в актовый зал, сразу заметил стоявшего на сцене майора. Тот как-то странно раскачивался, переступая с ноги на ногу, и Хольмеру даже показалось, что приезжий танцует, однако он не угадал.
— Поскрипывает у вас сцена… — произнес майор и снова стал раскачиваться, проверяя, как ходят деревянные панели.
— Да, поскрипывает, — согласился Хольмер, не понимая, к чему клонит майор. А тот сошел в зал и, подойдя к Хольмеру, протянул руку.
— Майор Роберто Пронти, из оперативного отдела штаба батальона.
— Командир первой роты капитан Хольмер, — скороговоркой ответил капитан.
— Давайте присядем, — предложил майор, и они заняли места в первом ряду.
— Ситуация в предгорьях складывается напряженная… — издалека начал майор и вздохнул. — Арконы получили большое усиление, и это позволило им начать наступление на долину Рорк. Это через три зоны отсюда.
— Да, сэр, я знаю, — кивнул Хольмер.
— Понятно, что в некоторых случаях, когда силы противника значительно превышают наши, правильнее отойти для укрупнения и перегруппировки. Однако помимо легких позиций, которые бросить не жалко, имеются стационарные форты, набитые дорогостоящей разведывательной аппаратурой.
Майор сделал паузу и вздохнул.
— Вы хотите, сэр, чтобы мы их охраняли?
— Нет, капитан, никакая охрана их не защитит, если только у вас под рукой не завалялась бронетанковая дивизия заодно с воздушным прикрытием из полусотни штурмовиков.
— Все действительно так серьезно?
— Нет, здесь вам пока ничто не угрожает — передислокации ожидать не следует, поскольку это направление для противника не приоритетно. Арконы давят вдоль горного массива, чтобы отрезать нам выход в долину Логбо с ее великорудными карьерами. Там у них действительно серьезные интересы, и потому они используют большие силы.
— Если не охрана, тогда что?
— Сопровождение.
— Сопровождение чего или кого?
— Мы сняли аппаратуру с двух стационарных фортов, и теперь двадцать пять блинкеров и эвакуационных тягачей колонной идут в нашу зону. Идут, разумеется, длинным скрытым маршрутом, по балкам и сухим руслам.
— И они сейчас без сопровождения? — спросил капитан. Майор отвел взгляд.
— Сопровождение есть, но оно уже ослаблено…
— Насколько ослаблено?
— Сейчас это два «гасса» четвертой модификации и два «грея». Правда, один из них без главного орудия.
— А сколько машин было в самом начале?
— Восемь, — произнес майор еле слышно, и капитан покачал головой, то ли не веря, то ли не соглашаясь на такое задание.
— И сколько времени в пути был этот конвой?
— Три дня.
— За три дня сопровождения слишком большие потери. Обычно роботы горят так при столкновении лоб в лоб. Кто их преследует? Лаунчи?
— Да, лаунчи делают частые и массивные налеты, но от них страдает в основном груз.
— То есть, сэр, имеются потери и среди блинкеров с тягачей?
— Да, потеряны четыре машины, правда, почти весь груз удалось распределить по оставшимся, но несколько других тягачей получили повреждение и теперь колонна движется медленней, чем нам хотелось бы.
— А авиация? Почему не бросить на преследователей штурмовые стритмодули?
— Мы истратили их уже слишком много, — признался майор и вздохнул. — В управлении военными поставками нам закрыли все резервы. Сказали, что мы транжиры.
— Ну тогда я задам главный вопрос — кто же эти преследователи?
— Специальный отряд роботов, состоящий из «гассов» пятой модификации и автоматических «бергов».
— А разве бывают автоматические «берги»? — удивился капитан.
— Оказалось, что бывают. Пилотской кабины нет, больше мощность энергоустановки и соответственно — скорость. На марше они идут почти вровень с «гассами». И именно «берги» ввели нас в сверхнормативный расход стритмодулей. Их роторные зенитные пушки достают цели даже на трех тысячах метров. Это неслыханно!
Хольмер кивнул. Он уже весь был в расчетах и прикидках, что куда и сколько, а главное — каким выдвигаться транспортом.
— У них с десяток машин? — спросил он.
— Сейчас восемь, но сначала было десять. Двоих удалось повредить, и арконы их эвакуировали.
— А наших, стало быть, эвакуировать было некому?
— Увы, там теперь чужая территория, мы могли спасти только пилотов.
Капитан кивнул. Теперь все те машины, что носили отличительные знаки Тардиона, будут отправлены в арконовские техпарки, где их отремонтируют и выпустят против прежних хозяев.
Ему не раз приходилось видеть у механиков продырявленные туши роботов, которые, повоевав за арконов, «вернулись» к своим первоначальным хозяевам.
Обычно машины узнавали по латкам, сварочным швам и клеевым штопкам, которые у каждого мастера были свои, неповторимые.
Иногда даже в кабине оставались какие-то скрытые обшивкой надписи, которые узнавал прежний хозяин и кричал: «Это же мой Арпаш! Это я название того пива нацарапал, чтобы не забыть! Глянь, а вот фотка… Смотри, какая баба, жаль, он не оставил ее телефон!»
Хольмер поднялся, прошелся до сцены и сел на нее, уставившись на майора.
— Значит, сэр, нам придется поднять всю мою роту плюс задействовать кого-то из второй роты, потому что у нас на ходу не так много машин.
— Нет, капитан, это необязательно.
— Как же необязательно? — удивился Хольмер. — Там на хвосте отряд из восьми новеньких роботов, в небе туча лаунчей, а мы туда разведывательный дуэт отправим?
— Нет, капитан, вы меня неправильно поняли. Подразумевается, что вы не станете вступать в прямой бой с преследователями. Вам нужно будет отвлечь их, увести за собой и тащить столько, сколько сможете, пока конвой не доберется до безопасной территории.
— Ага, — произнес капитан. — Значит — пять машин.
— Пять — это много. У вас тут могут быть и другие задания, и если вы…
— Минуточку, сэр, — остановил майора Хольмер. — Вы что же, рассчитываете, что мы отправимся в эту мясорубку и параллельно будем тащить другие выезды?
— Ну… командование батальона полагало… — начал мямлить майор, понимая сам, что несет чушь. Однако это была не его, не майорская чушь, а чушь полковничья, исходившая от начальника штаба батальона.