Быстро поднявшись, тихо прошли мимо зарослей какой-то мушмулы, потом я вроде орешник увидел, пробрались мимо частных строек и маленького продовольственного магазинчика и вышли на дорогу. Вот те на! Объект недавно кто-то купил, из звезд или власть имущих! Появились новенький заборчик с колючкой, запрещающий знак, табличка «Ведется видеонаблюдение» и даже уютная будка охранника, типа тех караульных, из-за которых мы в армии и называли караульный пост, как и вообще любое шухерное сторожевое – «фишкой», сооружения чем-то похожи на фишки с игральной доски.
Церемониться я не стал, вышиб калитку двумя ударами ноги, и по узкой тропинке мы прошли к даче. Работать на объекте не начинали, лишь завезли кое-какие стройматериалы. Теперь и упереть их некому.
С развалин открывался чудесный вид на море.
Отличный пункт наблюдения. И укрытие от посторонних глаз в то же время. Главное же для нас в данной ситуации – радиовидимость, станции в группе маломощные, а отсюда можно сканировать всю округу.
– Ну, как тебе ощущения? – Я повернулся к Линне, задорно, как мне показалось, подмигивая. Бодряк!
Интересное место, настоящий «замок с привидениями» и скелетами в шкафу.
Я обстоятельно рассказывал Линне: тут перед войной произошла темная история.
В то время на даче отдыхали сотрудники НКВД, участвовавшие в зачистках тридцать седьмого – тридцать восьмого годов. И вот чекисты, сорвавшие под каской заклепки от такой службы, во время одной из своих гулянок якобы изнасиловали и убили несовершеннолетнюю дочь кастелянши санатория. Мать в ответ что-то там сотворила с одним из них, да сама же и повесилась на груше в санаторском парке. С тех пор здесь по ночам происходят разные непонятные происшествия – такова местная легенда из серии «Это тянется из давних лет»…
Люди чувствительные в темноте от страха плачут.
Здание неоднократно пытались продать, но что-то не клеилось. Другая желтая легенда говорит, что в свое время здание захотела купить Пугачева, но после пребывания на развалинах ей поплохело, и она, сдав назад, укатила в свою деревню.
– Знаете, ничего темного не ощущается, благостность одна, как на афинских руинах, – сказала Линна. – А вот узкие винтовые лестницы меня удивили, они, признаюсь, несколько мрачноваты. Заметили, Игорь, что обычных классических прямых лестниц очень мало? В целом же у меня одно слово – здорово! Интересно представлять, как все это выглядело, когда дача была в самом расцвете.
Мне тоже было зашибца, легкое место.
Около балкона, на котором мы стояли, рос большой кипарис, кругом веселенькая зелень, а старый камень дачи почему-то не вызывает чувства опустошенности. Погода способствует?
И Запаха нет. Как и не было ничего… Может, ночью по-другому?
Подобных историй, произошедших на даче Квитко, я выслушал немало, и все связывало главное: тут бродят привидения. Не знаю, как насчет привидений, а вот бомжарник здесь был конкретный, да и нарки сюда заглядывали, в подвале видны неотъемлемые следы их специфичной жизнедеятельности. Ладно, отсюда и послушаем, вдруг у бандитов ближе по дороге стоит та самая «фишка», хоть и не верю я в такие уставняки у синевы.
«Пш-шш…»
– «Сармат» вызывает «Тунгуса», доложи местонахождение, прием.
– А мы на водах катаемся, к «Спутнику» подошли. Точно, тут синие, двух видели в оптику на берегу. А нудистов не видно, разбежались, болезные, – так сказал дед, будто уж нудисты-то непременно должны были остаться и, забив болт на происходящее вокруг, продолжать свое голое дело. Велика сила инерции. – А вы где?
– На даче стоим, все в порядке, слушать будем.
– Понял. Так мы того, шумнем? Может, пальнуть в воздух?
Мне такое предложение не понравилось.
– Смотри… ответку получить можешь. Да и я тоже. Для начала ревуна включи через пару минут, приготовимся.
Обе станции перешли в режим сканирования, на дисплеях забегали красные цифры значений диапазонов.
С моря долетел громкий сигнал «Тунгуса». Минута прошла, вторая…
Есть! Сканеры зацепились за частоту, зафиксировали. Начался характерный, по-своему колоритный, плохо передаваемый письменно разговор.
«Пш-шш…»
– Ширмазан, че там у тебя за кипеш, ну? Движения – не движения?
– В душе не волоку, жи есть! Шаланда какая-то, прикинь, сука, не…
– Намана гавари, да? Где стоит?
– Да напротив встала, туда-сюда…
– Ты смотри там, да? Боевая?
– Не-е… Рыбоеды, в натуре, шаланда беспонтовая, от души отвечаю.
«Пш-шш…»
Смешанная банда, акценты разные, значит, так и будут по-русски разговаривать. В этот момент наш дед все-таки решил дополнительно окрасить ситуацию.
«Туку-ту!» – простучала скупая очередь.
«Пш-шш…»
– Ой-е! От жи олэнь! Ва-ия, он какой-то хипишнутый! Пулемет имеет, прикинь!
– Че ты мине загоняешь, Ширмазан?! Че ты меня кружишь? Я что, не слышу ушами, что у них пулемет есть?! Ты куда смотришь там вообще, ну?! Че там? Как там? Где там? Точней!
– Просто наотшиб, ара!
– Ты че, нюх потерял? И об кирпич не бейся, а то на доклад вниз дерну, хочишь?
– Гамзат! Лифт не работает жи… Все чики-поки будит, отвечаю. Тема такая, может, я им ответку дам?
– Из «ксюхи» ментовской? Наблюдай, давай! Я тибе щас Руслана пиришлю, с карабином, да?
– Сигарет пусть возьмет, э! Как там на раене ваще?
– На раене… Тебе-то что? Обедает братва.
– Ну хорошо…
– Ну хорошо… Не теряйся, если че.
Поговорили.
Более-менее понятно, противник частично разъяснен.
Наблюдатель, скорее всего, сидит на высотке, она там одна такая, восемнадцать этажей, не меньше, разместился прямо на крыше, где ночью горят неоновой подсветкой огромные синие буквы: «Спутник».
Ага… Был один наблюдатель, сейчас станет два, дед просто молодец, добавил мне своей пальбой гемора. Если ехать прямо, то после виадука начинается знаменитый сочинский Курортный проспект. Ага. И наблюдатель по нам с этой высотки, да по длинной, открытой всем ветрам эстакаде, да с карабина, да с пристрелянной позиции… Только так под пули подскочишь. А если будет две винтовки? Придется круговой дорогой к «Спутнику» идти, есть там такая, старая, по горе идет, потом спуск к реке, и выкатим на былую объездную. Зелени на выходе навалом, проще проскочить будет, чтобы не нарваться под шальную пулю. Да и не ждут они нижнего объезда, кому бы такое могло понадобиться. То есть пойдем не по Новороссийскому шоссе, которое уходит левей с этого поворота, почти сразу пропадая в туннеле, а свернем на гору, а уж там я найду дорожку под новую эстакаду.
С Будко я ругаться не стал, не стоит сейчас потенциально светиться. Пусть маневрирует, олень азовский.