Саша позвонил в колокольчик, в комнату тотчас вошел слуга.
— Позови дона Хуана де Энарес.
Через несколько минут появился мэр и сразу же увидел стоящую на столе статуэтку ламы, которую принес Мопти. Впрочем, грубая работа позволяла принять ламу и за жирафа, и за верблюда.
— Все-таки достали! Говорил, что затопить надо подальше от берега, а им, видишь ли, далеко грести обратно.
— Что это? — спросил Саша. — Зачем затопили, да еще вместе с кораблями?
— Индейцы привезли золото в дань, а алхимики определили фальшивку. Это не золото и не серебро. По приказу Карла Пятого все затопили в море.
— Зачем? — Вова поцарапал статуэтку ножом. — Это не серебро, но и не никель или мельхиор. Слишком тверд.
— Так полторы тысячи тонн! Жулье вывезет в Испанию и продаст как серебро.
— Так, — решительно начал Вова, — поднимаем и под запор. Со временем разберемся.
— Чего разбираться? — возразил дон Хуан де Энарес. — На золотых приисках много этой дряни.
— И что с ним делают?
— Ничего, сначала верили аборигенам, принимали за белое золото, но самородки и песок очень трудно плавятся.
— Может, платина? — предположил Саша.
— Платина? — переспросил мэр. — Не знаю такого металла. Но не золото и не серебро, алхимики не ошибаются.
На самом деле это была платина, но до открытия тугоплавкого благородного металла еще более двухсот лет. Испанцы действительно получили дань в изделиях из платины общим весом в полторы тысячи тонн. Алхимики признали дары за «недосеребро» и по приказу короля драгоценный металл затопили недалеко от Картахены. Платину выделили только в 1741 году, когда Альфонсо де Ульоа привез в Европу южноамериканские образцы, а ценность установили только в 1783 году. Тогда же вспомнили про затопленные корабли, но было поздно. За двести пятьдесят лет от топляков не осталось и следа. Вполне понятно, что братья не знали этой истории, в то же время не сомневались в способности аборигенов отделить благородные металлы от всякого там недосеребра.
Снова форштевень разрезает лазурные воды Западной Атлантики. На этот раз близнецы выбрали «Аврору», где строители постарались и сделали просторные, даже шикарные каюты. «Варяг» шел рядом, по его элегантному корпусу и стройным высоким мачтам можно было судить о том, как их «Аврора» смотрится со стороны. Красиво, ничего не скажешь, впрочем, и не воинственно. Даже глаз опытного моряка не мог заметить пушечные портики, не говоря о таящихся за ними мощных орудиях.
— Саш. — Вова подошел к любующемуся красотами брату. — Пушечные портики надо выделить цветом.
— Зачем? Вечно ты что-то выдумываешь!
— Я не выдумываю, а придумываю. Где твои минометы?
— Не будет никаких минометов.
— Это еще почему?
— Получилась какая-то мортира, а мины не летят дальше трехсот метров.
— А давай бомбы сделаем, да еще с толстым корпусом.
— Зачем? — Саша перестал любоваться веером летучих рыбок, что почти непрерывно взлетали из-под форштевня.
— В пушки зарядим и по врагу!
— По какому врагу?
— По вражеским кораблям. Бац внутри — и конец галеону!
— Не вижу смысла. С нашими пушками и так конец любому галеону.
— Так можно уменьшить калибр, вместо этих мастодонтов поставить более легкие.
— Ты литье знаешь? И я не знаю, да и порох у нас хилый.
— Не скажи. Антрацит нашли, сера есть, марганец добавляем.
— Вот сделаем хороший порох, тогда и про бомбы думать начнем.
— А сухопутное сражение? Бомба улетит дальше ядра.
— С кем это ты собрался воевать? — Саша подозрительно посмотрел на брата.
— Ни с кем, но вдруг нападут на наши города, а мы им сюрприз…
— Кончай фантазировать, лучше займись отчетом банкира.
— Не хочу. Жуть! Наши деньги потекли рекой, армия, флот, крепости, городская стража… — Вова тяжело вздохнул.
— Постой, сам обещал миллионные прибыли от губернаторства.
— Должны быть, только как это сделать?
— Вот вернутся корабли из Европы, тогда и разберемся.
— Ага, они еще рекрутов и крестьян привезут, а это снова расходы.
— Да какие у нас расходы? Все дармовое или украденное у испанцев.
— Не украдено, а взято честным грабежом. — Вова поднял палец. — Не обвиняйте напрасно своего адмирала.
— Тоже мне адмирал! Где твое адмиралтейство? Где штаб? Флот бродит незнамо где.
— Да, так мы все свои деньги профукаем!
— По-другому вообще все потеряем!
Вова обреченно махнул рукой и пошел на бак. Вскоре должны были показаться устье Ориноко и крепость Одесса. По пути на Амазонку братья решили зайти во все основанные ими форты, рядом с которыми должны уже были вырасти небольшие поселения и порты. По факту так оно и получилось. Благодаря усилиям управляющих торговля с кораблями других торговых домов везде шла с огромным плюсом. За поставки из Европы расплачивались черным деревом и сахаром. В результате добытое золото шло на монетные дворы Нассау и Картахены. Береговые укрепления находились в стадии завершения. Однако по требованию генерала Филиппа Рамиро добавили равелины, что практически ликвидировало угрозу высадки десанта.
Не обошлось и без сюрпризов. Разделились поселившиеся вдоль Ориноко негры. Первоначальная идея скотоводства и сахарных плантаций понравилась далеко не всем. Братья отправились на плоскогорья южнее реки, где началось интенсивное строительство рудников и заводов. Впрочем, завод — это слишком громко, крошечные домницы да кузницы с приводом молота от водяного колеса. Тем не менее залог независимости от Европы и, чего греха таить, серьезная экономия денег. Осматривая зарождающуюся «черную металлургию», братья среди рабов неожиданно узнали чернокожих первопоселенцев.
— Как ты здесь оказался?! — воскликнул Вова, узнав среди работающих одного из бывших жителей «черной» деревни.
— Здравствуй, хозяин. — Улыбнулся бывший стеклодув. — Мы ушли сюда по доброй воле.
— Сами! Но почему? Или у реки вас обижали?
— Кроме нас там никто не живет, некому обижать. Я не охотник, не пастух и в земле никогда не ковырялся. Не нравится мне там.
— Может, тебя вернуть в Африку? — спросил Саша.
— Мне здесь нравится. Ваш управляющий обещал поставить меня кузнецом.
Трудно понять логику поступков другого человека, особенно если у него совсем другие основы воспитания и жизненные традиции.
— Слышь, Саш. — Вова дернул брата за рукав. — А у нас тут бардак. При такой жизни возникнет новый бандитский беспредел.