Маккена посмотрел на звёздную спираль «под ногами» – положение звёзд в глубине сферы обзора зависело от положения корабля и ориентации силы тяжести – и выбрался из командирского кокона.
Терёшин прохаживался по медотсеку, что-то бормоча себе под нос. Похоже, он пытался молиться. Увидев Маккену, встал по стойке «смирно».
– Всё нормально, кэп. Медик трудится, вытаскивает её из комы.
Маккена молча прочитал появлявшиеся в окошке диагноста надписи, склонился над реанимакамерой. Глаза Розы были закрыты, лицо казалось печальным. Впечатление складывалось такое, будто она плакала недавно.
– Иди, помоги ребятам, – сказал Маккена.
Пилот потоптался немного у прозрачного саркофага реанимационной капсулы, не зная, что сказать. Ободряющих слов не нашёл, исчез.
Маккена вырастил стул, присел напротив камеры, продолжая изучать лицо женщины. Спросил через минуту:
– Диагноз тот же?
– Кардиосплит, – отозвался медицинский инк. – Потеря мышечной синхронизации. Она живёт за счёт искусственного сердца.
– Прогноз?
– Нужна срочная операция.
– Я спрашиваю о прогнозе по обстоятельствам.
Инк помолчал, как это делает живой врач, прежде чем сообщить неприятность.
– Ещё один пространственный переход она не выдержит.
Маккена кивнул, сгорбился. Лицо его утратило обычную твёрдость.
– Она должна жить, – пробормотал он. – Сделай всё возможное.
– Разумеется, я делаю, – сварливо проговорил инк.
Маккена посидел ещё несколько минут, не меняя позы, потом размял лицо ладонями, поднялся в рубку.
Четыре с лишним часа «Ра» мчался по инерции, сориентированный на далёкое Солнце, едва различимое среди мириад других ярких звёзд на фоне центрального ядра Галактики.
Маккена ещё трижды спускался в медицинский отсек корабля, беседовал с инк-лекарем, думал, поднимался в рубку и молчал. Зачем-то он побывал и в транспортном отсеке, но свои действия ни с кем не обсуждал.
Экипаж трудился.
Хржичка вычислил реальные координаты космолёта, хотя это ничего в данный момент не решало. Расстояние до Солнца не изменилось. Лучу света пришлось бы преодолевать это расстояние семь тысяч лет.
Успенский и Иванов вскрыли все бортовые инк-системы, используя ремонтные кибы, заменили все узлы, какие могли, провели контроль функционирования уцелевших блоков. Но гарантии в том, что инк ручного режима сработает правильно, никто им дать не мог. Энергетически спейсер не зависел от состояния инконики, вакуумный «насос» работал исправно, подпитывая генераторы корабля, однако всё зависело не от него и не от слаженности экипажа, а от надёжной работы квантовых компьютеров, нацеливающих корабль. А именно в них все и сомневались.
Какое-то время космолётчики ждали появления преследователей, удивительным образом находивших корабль в космосе. Однако «черепахи» больше не вырисовывались в сфере обзора. Ни сзади, ни впереди. Они сделали своё дело, отогнали пришельца от Оси Зла, будучи уверенными в том, что тот никогда не достигнет родины и не расскажет, что видел.
Последнюю мысль высказывать вслух никто не стал. Но она владела умами всех космолётчиков и не желала уходить.
Подготовка к «струнному» прыжку закончилась.
Маккена собрал экипаж в кают-компании.
– Жду предложений.
Члены экипажа обменялись неуверенными взглядами.
– Мы не имеем права… – начал измученный невиданной нагрузкой Успенский.
– Что?
– Ждать. Мы обязаны донести до своих важную информацию.
Маккена оглядел лица подчинённых.
– Кто ещё так думает?
Хржичка отвёл взгляд.
– Надо лететь, командир. У нас нет выбора.
– Есть.
В кают-компании стало совсем тихо. С недоверием и ожиданием чуда экипаж смотрел на своего капитана.
– Есть, – повторил Маккена уверенно и властно. – У нас имеется исправный «крот». Мы с Розой останемся здесь и подождём вашего возвращения.
Члены экипажа растерянно переглянулись.
«Кротом» назывался автономный аварийно-спасательный модуль, в котором экипаж спейсера мог прожить какое-то время в случае чрезвычайного происшествия. Но его создатели не рассчитывали использовать «крота» так далеко от обжитой людьми зоны космоса.
– Кэп, вы понимаете… – начал Терёшин.
– Понимаю! – оборвал его Маккена. – Месяца два мы продержимся. «Крот» в рабочем состоянии, я проверял, «черви» в него не проникли. Мы возьмём дополнительный маяк, реаниматор и запас пищи.
– А если мы не…
– Отставить возражения! На сборы два часа! Все по местам!
Маккена вышел из кают-компании.
Все посмотрели на Хржичку.
– А что я? – развёл руками первый пилот. – Он сам решает, что делать.
– Это же верная смерть! А если мы не сможем добраться до Солнца?
– Какая разница? И в том и в том случае он не проигрывает. Наше возвращение не было предусмотрено.
– Тем более мы должны дойти! – сказал Иванов.
Подготовка «крота» к автономному плаванию в космосе длилась ровно два часа.
Модуль вывели наружу, загруженный запасами пищи и энергии под завязку. Проверили работу всех бортовых систем. Включили маяк, послушали звонкую капель аварийного зова на всех частотах.
Роза Линдсей слушала тоже. Она пришла в себя уже внутри «крота», куда уместили реанимационную камеру вместе с аппаратурой медицинского инка. Правда, что происходит, она не понимала, никто ей ничего не сказал.
– Давайте прощаться? – смущённо посмотрел на капитана Хржичка. Он не знал, как себя вести в этой ситуации.
– Никаких прощаний, – качнул головой Маккена. – Я не собираюсь ждать вас долго. Дойдёте, сообщите информацию и вернётесь с необходимым медицинским оборудованием.
– Конечно, кэп, – торопливо согласился первый пилот.
Маккена пожал руки подчинённым и скрылся в люке. Вскоре он появился в левой полусфере обзора, на фоне глубокой бархатной черноты, освещённый прожектором корабля. Помахал рукой, скрылся в капсуле «крота», похожей на диковинный кактус; в кактус его превращали «колючки» антенн защитной системы.
– Уходите! – донёсся его голос. – Доброго пути!
Хржичка проглотил ком в горле, сдавленным голосом скомандовал:
– Готовность ноль! Поехали!
«Кактус» начал удаляться и через минуту затерялся среди россыпи звёзд.
Тогда пилот зарастил кокон-кресло, сунул руку в перчатку ручного управления и шевельнул указательным пальцем, посылая импульс управления инку ручного режима.