– Поясни свою позицию!
– Нам неизвестно, что скрывают обломки. Многие из них крупнее «Прометея», на борту сканируются источники энергии, а значит, там могут функционировать индивидуальные средства спасения! Не факт, что экипажи кораблей, принимавших участие в битве, погибли. Энергоматрицы, обнаруженные среди орбитальных колец, также несут потенциальную угрозу. Мы лишь поверхностно оценили обстановку, и пробуждать колонистов сейчас – огромный риск! Здесь произошла битва между несколькими цивилизациями, и ее отголоски, учитывая явное превосходство инопланетных технологий, могут ударить по нам, ударить насмерть!
– Я принял решение и не собираюсь его менять! – резко ответил Русанов. – Все. Все свободны. Совещание окончено! Глеб, задержись! – добавил он.
Полынин кивнул, отошел к секции обзорных экранов.
Зал совещаний быстро опустел, но напряженная эмоциональная атмосфера осталась.
– Присаживайся, поговорим.
– Запросто, – Полынин занял привычное место, положил планшет нанокомпа на стол.
– В чем дело, Глеб? Почему ты пошел против меня? – в вопросах звучало плохо скрытое раздражение.
– Андрей, тебе придется понять – мы теперь не корпорация, а колония.
– Вот как? – Русанов прищурился. – Быстро же ты захотел демократии! – не выдержав, взорвался он.
– Не демократии. Здравого смысла. У нас нет связи с Землей, нет ресурсов, жизненных пространств. Зато появилось множество задач! – Полынин пытался сохранить спокойный тон, но получилось плохо. – Ты больше не можешь единолично принимать решения!
– Когда дело касалось управления корпорацией – мог!
– Да, но ситуация теперь отличается в корне! Понимаю, ты привык стоять у руля, и никто не оспаривает твоего лидерства! Колонии нужен руководитель, но грош цена тому лидеру, который не прислушивается к мнению других не менее компетентных в своих областях специалистов!
– Дам слабину, начну совещаться, и все пойдет прахом! Глеб, очнись! Взгляни, что нас окружает! – Русанов зло указал в сторону обзорных экранов. – Мне не нужна раздробленность, когда каждый начальник отдела станет высказывать свое мнение, вносить смуту, действовать, как вздумается!
– При определении прерогатив, разработке стратегии развития ты должен слышать не только свой голос! Мы на краю гибели, это понятно? Малейшая ошибка обернется смертями! Ты готов ее совершить?!
– В смысле?
– Я прошу только одного: не принимай решение сгоряча, на нервах! Ты сейчас играешь судьбами людей! Ремонт «Прометея», изучение чужих технологий, исследование обломков – это действительно задачи первостепенные! Но наши активные действия могут вызвать рецидив, внезапные и совершенно непредсказуемые осложнения! Компактное поселение легко защитить. Полномасштабную колонию – нет! Я готов подчиняться, поддерживать тебя, рисковать жизнью, но и ты должен понять: корпорации больше нет! Ее не стало с момента, когда «Прометей» ушел в прыжок! Мы предоставлены сами себе, рассчитываем только на себя, и каждое действие должно основываться на здравом смысле!
Русанов молча выслушал Полынина, задумался, затем заметил:
– Глеб, с момента битвы прошло столетие! На орбитах и на поверхности – только обломки! Ты же военный! Неужели не понимаешь, все свершилось давно, победители уже исследовали эту систему, подобрали выживших, захватили пленных! Они произвели зачистку, оставив лишь не подлежащий восстановлению хлам! Да, для нас обломки – кладезь технологий, но они не опасны, – вот мое мнение! Прекрати сеять смуту! Мы будем развивать колонию, проводить полномасштабные исследования силами всех специалистов, и ты меня не убедишь в обратном!
– Решение окончательное?
– Да. Поднимешь бунт?! – резко осведомился Русанов.
– Нет. Останусь при своем мнении. Раскол в экипаже – худшее зло. Но мое мнение ты теперь знаешь.
– И что мне с ним делать?!
– Принять к сведению.
– Глеб, почему ты?! Почему именно сейчас?!
– Андрей, здесь нет ничего личного! Просто я вижу ситуацию иначе! Предательством стало бы мое молчание! Мы не в состоянии обобщить картину, по результатам поверхностного сканирования невозможно определить степень потенциальной угрозы!
Наступила тяжелая тишина.
– Иди, Глеб. Мне нужно подумать, – холодно подытожил Русанов. – Хотя нет, подожди! – он остановил его на пороге. – Отправляйся на планету с Бестужевым!
– А как же алгиты?! – опешил Полынин.
– Обойдутся некоторое время без твоего общества. Все. Выполняй!
* * *
Первичное поселение. Две недели спустя…
Красноватый свет озарял горы, играл тенями, отражался от облаков.
Тектонический разлом протянулся на сотни километров. Рана на теле планеты источала тепло и свет, стирала понятие смены дня и ночи.
Трудно переоценить опасность такого соседства, соизмерить риск и выгоду.
Глеб Полынин остановил вездеход у съезда на небольшую площадку, где был оборудован один из наблюдательных пунктов. Открыв дверь, он выбрался наружу. Жар раскаленных недр поднимался вдоль склонов, ветерок нес ядовитые испарения. Без специальной экипировки здесь невозможно дышать, лишь сервы неутомимо трудились внизу, им нипочем токсичная атмосфера.
«Прометей» после серии маневров сблизился с планетой, произвел отделение криогенных модулей. Десять спускаемых сегментов успешно осуществили посадку на среднем плато. Сейчас жизням колонистов ничто не угрожало, криогенные модули временно подключили к геотермальным источникам энергии.
«Все изменится к худшему, как только начнем массовое пробуждение», – пессимистично подумал Глеб.
План, принятый к исполнению, базировался на единоличном решении Андрея Русанова.
Полынин подошел к краю скального выступа, крепко ухватился за установленный поручень, взглянул вниз.
В извилистом русле огненной реки не прекращалась затянувшаяся на десятки лет борьба стихий. Верхние слои магмы остывали, подергивались темной коркой. «Похоже на ледоход», – думал он, наблюдая, как черные участки поверхности покрываются трещинами, раскалываются, наползают друг на друга, медленно двигаясь по течению вязкой раскаленной лавы. В трещины прорывался огонь, местами происходили взрывы, в воздухе кружил пепел.
Сервы и тяжелые роботизированные планетарные комплексы трудились без перерыва.
Десять наклонных тоннелей проложили в течение недели. По ним от тектонического разлома отвели тепло недр, специальные установки конвертировали его, питая накопители энергии, расположенные за хребтом.
Скалы под ногами вздрогнули. Очередной толчок. В сутки, длящиеся по тридцать часов, происходили сотни незначительных сейсмических колебаний, не опасных, но раздражающих.
По берегам огненной реки на десятки километров в стороны простирались каменистые пустоши, дальше начинался бескрайний ледник.