– Наверно, скалы огибает, – хрипло произнес Пашка. Он изготовился к стрельбе, но мучительное ожидание скорой развязки сжигало нервы. Долго так не просидишь. Скорее бы…
Рев ударил поблизости, раскатился эхом.
Мутанты вырвались в магистральный тоннель! Но почему не сработали ловушки?
– Спокойно! – Егор на время приостановил ремонт. В руке он сжимал дистанционный взрыватель.
– Чего ждешь?! – Родька резко присел, дал две короткие очереди, свалил одного из мутантов, остальных только разозлил. – Давай же!
Егор медлил.
Пашка вступил в бой. Его выстрелы зазвучали близко, оглушительно, звонко, горячие гильзы ударялись о стену, падали на пол, шипя, растапливали лед.
– Глаза! – заорал Егор.
Взрывы ударили одновременно.
Огненный смерч рванул по тоннелю, на миг все потонуло в пламени, острый запах горелой шерсти и обугленной плоти пробился даже сквозь дыхательные фильтры, стрельба стихла, и вдруг наступила неестественная тишина.
Не сработало! Не вышло, как задумал!
Отчаянные мысли мелькали в голове Егора. Он видел всего в десяти-пятнадцати метрах от себя мечущихся в теснине мутантов – они ослепли от вспышек, их шерсть сгорела, но в дыму среди смрада и бестолковой толчеи уже появились новые группы тварей, они рвались вперед, отшвыривая израненных сородичей…
Внезапно, стирая отчаянье обреченных мыслей, раздался громоподобный треск, заглушая яростный рев атакующих, вновь ударили два автомата, и вдруг огромный фрагмент свода прыснул трещинами, начал проседать, а через миг обрушился!
Ледяное крошево заполнило тоннель, но обвал только начал набирать силу. Вал, состоящий из мелких льдинок, вздыбился, как волна, вдоль пола неслось ледяное крошево, а по стенам и своду бежали все новые трещины…
– Бежим! – дико заорал Родька.
Пашка инстинктивно ухватил правой рукой оба автоматных ремня.
Секунды были отпущены им, но ребята не растерялись, Родька подскочил к Егору, вдвоем они приподняли друга и что было сил побежали, волоча Пашку за собой.
Мысли не успевали за ходом событий, действия происходили на уровне рефлексов, инстинкта самосохранения, – свод тоннеля продолжал обрушиваться, а они неслись, не останавливаясь, благо сервокостюмы преданно подхватили усилия, не подвели, выдержали рывок.
Пашка обмяк.
Его ноги волочились по льду, в голове билась лишь одна мысль: только бы не разжать пальцы, не выпустить из руки автоматные ремни…
Его взгляд заледенел. Смотреть, как по пятам несется искрящийся вал, как трескается свод тоннеля и от него отрываются многотонные глыбы, было не просто страшно. Чувство перехлестнуло через край, прорвалось крупной дрожью, от которой непроизвольно лязгали зубы…
Тоннель плавно закруглялся, действительно огибая группу скал, впаянных в толщу ледника, и это в конечном итоге, спасло ребят.
Обвал постепенно пошел на убыль, они бежали из последних сил, ледяной свод все чаще пересекали каменные прожилки, затем стены стали сужаться, и Родька вдруг споткнулся, упал, прохрипев:
– Больше не могу!..
Егор разжал пальцы, повалился на бок, тяжело, надрывно дыша.
Вдали ворочался рокот. В воздухе все еще вихрилась метель из мельчайших льдинок, но вскоре искристое марево начало редеть.
Пашка с трудом пошевелился, сел.
Родька лежал на полу, раскинув руки. Егор, пошатываясь, встал, придерживаясь за стену, сделал несколько шагов, склонился над другом.
– Чего он? – испуганно спросил Пашка.
– Живой. Улыбается. Родька, ты как?
– Не знаю, – он продолжал улыбаться, словно ребенок.
Шок. Все трое испытали его в полной мере, но каждый отреагировал по-своему.
Требовалось немного времени, чтобы прийти в себя, осознать, что живы.
* * *
– Ну вот, порядок, – Егор завершил ремонт, стал собирать инструменты.
Пашка встал, сделал пару шагов, довольно обернулся.
– Работает!
Левый рукав сервокостюма, откуда Егор позаимствовал тяги и приводы, теперь не гнулся, плотно прилегал к телу, но не беда. «Главное, что теперь могу не только ходить, но и бегать, не стану обузой».
– Спасибо, – Пашка присел, одной рукой помог Егору собрать инструмент.
– Обращайся, – шутливо ответил тот.
На душе было и радостно, и тоскливо. Нервное возбуждение еще не улеглось, Родька не смог усидеть на месте, ему хотелось бегать, кричать, но он сдержался, задавил избыток эмоций, молча взял автомат, исчез во тьме.
– Куда он?
– Пусть пройдется, – Егор взял свой автомат. – И нам сидеть нечего. Пошли потихоньку за ним. Здесь, – он взглянул на трещину, которая остановилась на границе скалы и льда, – здесь оставаться нельзя. Обвал может повториться.
– Так куда мы теперь?
– Не знаю. Заблудились. К поверхности ледника надо выбираться, а там сориентируемся.
Впереди появился свет. Его источник двигался – это был Родька. Он включил фонарь и возвращался.
– Ну что там? – спросил Егор.
– Расселина в скалах.
– Неба не видно?
– Нет, темно. Может, наверху уже ночь?
– Надо проверить. Боковых ответвлений нет?
– Были когда-то. Завалены.
Расселина, которую нашел Родька, оказалась узкой. Насколько хватало света от фонаря, виднелись лишь острые изломанные контуры практически отвесных стен.
– Я попытаюсь взобраться, – Егор не видел другого выхода. – Паша, отдай мне трос.
– И как ты полезешь? Без снаряжения, без страховки?
– Так и полезу. На сервомускулах. Расселина неширокая, где-то спиной смогу упереться, передохнуть. Лишь бы энергии в костюме хватило.
– Мою батарею возьми, – предложил Пашка. – Семьдесят процентов заряда, – сообщил он, взглянув на индикатор.
– Ладно, меняемся, – у Егора осталось лишь сорок процентов, сказывался надрывный бег по тоннелю. – Родька, помоги.
Через пару минут, после перезагрузки систем экипировки, Егор начал восхождение.
Мышцы ломило от усталости. Уже сутки на ногах, без сна, без отдыха. «Кто же знал, что нарвемся на такое…» – думал он, осторожно взбираясь от одного каменного уступа к другому. Поначалу было несложно, стены расселины зеркально повторяли форму – с одной стороны выступ, с другой – выемка, но выше начались сложности, появились наплывы льда, кое-где сочилась вода, пальцы скользили, срывались, и лишь узость расселины спасала от неминуемого падения.
«Сколько же еще взбираться?» – Егор тяжело дышал, стараясь не смотреть вниз. Трос, как назло, короткий, метров двадцать, длиннее в хозяйстве у Степ Степыча не нашлось.