«Остановись, Джемма! Прекрати пугать себя!»
Но кто эти девушки и что им нужно от меня? Что они имели в виду, говоря: «Не верь ей»? Мне не становится легче при мысли о том, что в школе почти никого нет, или о том, что завтра я уже буду в Лондоне, со своими родными… кто знает, какие реальные ужасы ждут меня там?
У меня нет ответа ни на один вопрос. И я боюсь заснуть. К тому времени, когда первый луч сует нос в окна спальни, я полностью одета, вещи уложены, и я готова мчаться в Лондон, даже если мне придется самой подхлестывать лошадей.
Том опоздал, как обычно.
Я прибыла из школы Спенс на вокзал Виктория двенадцатичасовым поездом, как и предполагалось, но моего брата нигде не было видно. Может быть, он попал в ужасающую уличную катастрофу и теперь лежит где-то на мостовой, умирая, из последних сил умоляя какого-нибудь перепуганного свидетеля происшествия поскорее отправиться на железнодорожную станцию и спасти его невиннейшую и добродетельнейшую сестру… Это единственное допустимое объяснение, какое я могу придумать. Вот только, скорее всего, Том застрял в клубе, играет в карты и хохочет со своими приятелями и совершенно забыл обо мне.
— Дорогая, вы уверены, что ваш брат вас встретит? — спрашивает Беатриса.
Беатриса и Милисента — сестры семидесяти с чем-то лет от роду, старые девы. Они сидели рядом со мной в поезде и всю дорогу без умолку болтали о ревматизме и о махровых розах, так что я начала думать, что вот-вот свихнусь. Впрочем, в отличие от брата, они искренне заботились о моем благополучии.
— О да! Совершенно уверена, благодарю вас, — отвечаю я. — Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.
— Ох, дорогая Милисента, я представить не могу, что мы оставим ее здесь одну, а ты?
— Нет, конечно, Беатриса! Она должна пойти с нами. Мы пошлем весточку ее родным.
Замечательное решение. Я готова уже просто убить Тома.
— Вон он! — вскрикиваю я, вглядываясь в даль, где никакого Тома нет и в помине.
— Где? — хором спрашивают престарелые сестры.
— Вон там, я только что его видела! Я, должно быть, не туда смотрела. Очень приятно было с вами познакомиться. Надеюсь, мы еще встретимся, — говорю я, пожимая им руки.
Я решительно направляюсь в сторону — и прячусь за билетной кассой. Когда сестры наконец уходят своей дорогой, я выхожу на платформу и сажусь на скамью.
Куда мог подеваться Том?
Подходит следующий поезд, выбрасывает из своего нутра пассажиров. Они сразу попадают в объятия улыбающихся родственников. Из рук в руки переходят чемоданы, сумки, цветы… Том опаздывает уже на полчаса. Я обязательно скажу об этом отцу.
Какой-то мужчина в черном костюме садится на скамью рядом со мной. Что он должен думать, видя меня, сидящую здесь в одиночестве? Красный шрам пересекает левую сторону его лица, протянувшись от уха до угла рта. Костюм мужчины отлично сшит. Я вдруг замечаю значок на лацкане — и у меня пересыхает во рту, потому что я знаю, что это такое. Это меч и череп братства Ракшана. Что это, случайное совпадение — то, что мужчина сел именно рядом со мной? Или он сделал это с какой-то целью? Мужчина едва заметно улыбается мне. Я молча встаю и иду прочь. Пройдя половину платформы, я оглядываюсь. Мужчина встал со скамьи. Сунув газету под мышку, он идет за мной. Где же Том? Я останавливаюсь около цветочницы, делая вид, что рассматриваю букетики и россыпь бутонов в ее корзинке. Мужчина тоже подходит к продавщице. Он выбирает красную гвоздику и вставляет ее в петлицу, касается края шляпы, благодаря девушку, и опускает монетку в ее руку, не произнеся ни единого слова.
От страха ноги у меня становятся слабыми, как у новорожденного котенка. А что, если мужчина попытается на меня напасть, похитить меня? Что, если с Картиком случилось ужасное? Что, если Пиппа права и этим людям нельзя доверять? Я ощущаю, как мужчина в черном костюме приближается ко мне. Если я закричу, кто услышит меня в этом оглушительном шипении и свисте паровозов? Кто может мне помочь?
Я замечаю молодого человека, который стоит в одиночестве и кого-то ждет.
— Вот ты где! — громко говорю я и стремительно бросаюсь к нему. Он оглядывается, пытаясь понять, к кому я обращаюсь. — Ты опоздал, это уж слишком!
— Я… опоздал? Мне ужасно жаль, но разве мы с вами…
Я наклоняюсь к нему и торопливо шепчу:
— Прошу, помогите мне! Тот человек меня преследует!
Юноша смущен.
— Который человек?
— Вон тот…
Я оборачиваюсь, но мужчина исчез. Никого за моей спиной нет.
— Там был человек в черном костюме. У него еще такой ужасный шрам на левой щеке. Он сел рядом со мной на скамью, а потом пошел за мной к цветочнице…
Я понимаю, что все это звучит слегка безумно.
— Может быть, он просто хотел купить цветок в петлицу? — предполагает молодой человек.
— Но он и сюда за мной шел!
— Да ведь мы с вами стоим рядом с выходом с вокзала.
Юноша показывает на дверь, выводящую на улицу.
— Ох… и в самом деле, — бормочу я. И чувствую себя полной дурой. — Мне ужасно жаль. Я, похоже, шарахаюсь от теней… Меня должен был встретить брат. Но, боюсь, он сильно опоздал.
— В таком случае я составлю вам компанию до тех пор, пока он не появится.
— Ох, нет, я определенно не могу…
— Вы тоже могли бы помочь мне кое в чем, — говорит он.
— И какого рода эта помощь? — осторожно спрашиваю я.
Он достает из кармана удивительно красивую бархатную коробочку размером с жестянку для крекеров.
— Мне нужно услышать чье-нибудь мнение об этом вот подарке. Вы поможете?
— Конечно, — с облегчением отвечаю я.
Он кладет коробочку на раскрытую ладонь и поднимает крышку. В коробочке ничего нет.
— Но она пустая, — растерянно говорю я.
— Да, так кажется.
Он сдвигает донышко коробки. Под ним открывается потайное отделение, в его уютном пространстве лежит прекрасная камея.
— Ох, какая чудесная! — восклицаю я. — Да и коробочка весьма умно устроена.
— Вы считаете, это хороший подарок?
— Я уверена, ваша подруга будет довольна, — говорю я. И краснею.
— Это для моей матери, — поясняет молодой человек. — Я ее встречаю, поезд должен скоро подойти.
— А… — произношу я.
Мы неловко стоим рядом. Я не знаю, что сказать, что сделать. То ли так и топтаться здесь с идиотским видом, то ли лучше сохранить остатки гордости, попрощаться с молодым человеком и поискать местечко, где я могла бы спрятаться до тех пор, пока братец придет за мной?