— Ну, где же ваши чудесные рисунки? — спрашивает домовладелица, оглядывая нас и ожидая увидеть в наших руках листы бумаги или мелки. — Не стесняйтесь, покажите их старой Портер.
— Боюсь, нам нечего показать, — говорит Энн.
Лицо миссис Портер омрачается.
— Ох, мисс Мур, у меня респектабельный дом! Вы говорили, что адмирал платит за уроки. Но если вы ничего не нарисовали, чем вы занимались там все это время?
Мисс Мур наклоняется к миссис Портер, и той приходится отступить на шаг.
— Колдовством! — зловеще шепчет мисс Мур. — Идемте же, леди. Застегните пальто. Ветер сегодня нападает не шутя, и он не берет пленных.
Мисс Мур выпроваживает нас за дверь, а миссис Портер кричит нам вслед:
— Мне это не нравится, мисс Мур! Мне это совсем не нравится!
Мисс Мур даже не оглядывается, продолжая улыбаться.
— Значит, увидимся в четверг, — говорит она и машет нам на прощание рукой.
И с этим мы наконец расстаемся.
— Получается, мы зря потратили день. Мисс Мур ничего не знает ни об Ордене, ни о сферах. Надо было вместо этого отправиться по магазинам, — ворчит Фелисити, когда мы едем в клуб ее матери.
— Я вас не заставляла идти со мной, — отвечаю я.
— Может быть, Пиппе повезет и она найдет этот Храм, — с надеждой в голосе говорит Энн.
— Уже два дня прошло, — напоминает Фелисити. — Мы ей обещали вернуться как можно скорее.
— Да как же нам здесь найти возможность собраться вместе, да еще и втайне от всех? — возражаю я.
— Предоставьте это мне, — заявляет Фелисити.
Мы приехали. Дверь перед нами распахивает служитель в белых перчатках. Фелисити предъявляет карточку своей матери, и высокий тощий мужчина внимательно рассматривает ее.
— Мы — гости леди Уортингтон, моей матери, — высокомерно бросает Фелисити.
— Прошу прощения, мисс, тут не принято приглашать больше одного гостя. Таковы правила клуба «Александра». Мне очень жаль, только правила — это правила.
Служитель изо всех сил старается изобразить сочувствие, но в его улыбке я вижу легкий намек на удовлетворение. Фелисити окатывает мужчину в новенькой униформе ледяным взглядом.
— Да ты знаешь, кто это? — говорит она таким насмешливым и громким шепотом, что сразу привлекает внимание всех стоящих неподалеку. — Это мисс Энн Брэдшоу, недавно найденная внучатая племянница герцога Честерфилда!
Она хлопает ресницами с таким видом, словно перед ней — полный идиот.
— Она — потомок русских царей. Ты наверняка читал о них.
— Боюсь, что нет, мисс, — отвечает служитель уже менее уверенным тоном.
Фелисити вздыхает.
— Когда я думаю о том, что пришлось перенести мисс Брэдшоу, пока она жила как сирота, пока все, кто ее любит, считали ее умершей… ох, это просто разрывает мне сердце. И подумать только, что здесь, сейчас, ей могут выказать неуважение! Ох, дорогая мисс Брэдшоу, мне так жаль, мне так стыдно за эту неприятность! Я не сомневаюсь, матушка будет ужасно огорчена, когда узнает об этом.
К нам подходит одна из матрон.
— Боже мой, мисс Уортингтон! Неужели это та самая внучатая племянница русской царицы?
Мы такого не говорили, но люди склонны все путать и преувеличивать. А нам это только на пользу.
— О да! — раскрыв глаза во всю ширь, говорит Фелисити. — И вообще-то мисс Брэдшоу обещала сегодня спеть для нас, так что, как видите, она не столько гостья моей матушки, сколько гостья клуба.
— Фелис… Мисс Уортингтон! — в панике вскрикивает Энн.
— Она невероятно скромна, — поясняет Фелисити.
Дамы в фойе начинают перешептываться. Мы, кажется, на грани скандала. Служитель растерян, он не знает, что делать. Если он впустит нас, он нарушит правила на глазах у всех; если он нас прогонит, он рискует навлечь на себя гнев дам, состоящих в клубе, и его могут даже уволить за это. Фелисити мастерски продолжает играть свою роль.
Дама постарше выходит вперед.
— Поскольку мисс Брэдшоу — гостья самого клуба, я не вижу здесь каких-то трудностей.
— Как скажете, мадам, — склоняет голову служитель.
— С нетерпением жду, когда мы наконец услышим ваше пение, — говорит вслед нам дама.
Служитель ведет нас в столовую, обшитую дубовыми панелями; здесь стоят чудесные столики, накрытые белыми дамасскими скатертями.
— Фелисити! — шепчет Энн.
— Что такое?
— Зачем ты это сказала? Насчет того, что я буду петь сегодня?
— Но ты ведь умеешь петь?
— Да, но…
— Ты вообще хочешь продолжать эту игру или нет, Энн?
Энн умолкает и больше не произносит ни слова. В столовой множество элегантно одетых женщин; они неторопливо пьют чай и отщипывают крохотные кусочки от сэндвичей с кресс-салатом. Мы усаживаемся за столик в самом дальнем углу.
Внезапно Фелисити меняется в лице.
— Матушка пришла…
Леди Уортингтон, рисуясь, идет через комнату. На нее обращены все взгляды, потому что она — весьма эффектная женщина; изящная, как фарфоровая чашка, и такая же утонченная. Ее окружает атмосфера хрупкости, и сразу возникает впечатление, что ее всю жизнь усердно холили и оберегали. Улыбка у нее сердечная, но в то же время не допускающая фамильярности. Я могла бы тренироваться хоть тысячу лет, но так улыбаться все равно не научилась бы. На ней роскошное коричневое шелковое платье, сшитое по последней моде. На длинной шее висят несколько ниток жемчуга. Огромная шляпа с павлиньими перьями, заткнутыми за ленту, обрамляет ее лицо.
— Bonjour, [4] дорогая, — говорит она, целуя Фелисити в обе щеки, как, по слухам, принято в Париже.
— Матушка, стоит ли вести себя так демонстративно? — упрекает ее Фелисити.
— Все в порядке, дорогая. Здравствуйте, мисс Брэдшоу, — говорит леди Уортингтон. Потом смотрит на меня, и ее улыбка угасает. — Не уверена, что мы с вами знакомы.
— Матушка, позволь представить тебе мисс Джемму Дойл.
— Как поживаете, леди Уортингтон? — говорю я.
Миссис Уортингтон одаряет Фелисити прохладной улыбкой.
— Фелисити, дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты предупреждала меня заранее, если собираешься пригласить кого-то сюда на чай. В клубе «Александра» строгие правила насчет гостей.
Мне хочется умереть здесь же, на месте. Мне хочется провалиться сквозь пол и исчезнуть. Зачем Фелисити устраивает такие штучки? Рядом с миссис Уортингтон бесшумно, словно тень, появляется служанка, наливает ей чая. Миссис Уортингтон кладет на колени салфетку.