– Никак, – ответил главврач. – Сведите общение к минимуму, как сделали все мы. Он делает то, что хочет, мы этому не препятствуем. Единственное ограничение – железные прутья решетки. Да, и самое главное: если он скажет, что у него болит голова, или зуб, или еще что-нибудь, ни в коем случае не давайте ему кодеиносодержащие препараты. Кодеин провоцирует у него приступы.
Упоров помолчал немного, потом тихо произнес:
– В истории болезни написано про расстройство сна. Но боюсь, я не совсем правильно все понял.
– Что конкретно вы не поняли?
– Там написано, что он… не спит.
– Это и в самом деле так! Инсомния, полное отсутствие сна. В том смысле, в каком мы понимаем человеческий сон.
– То есть… он совсем не спит?
– Практически да. Это длится около года.
– Интересный… случай… – пробормотал Упоров.
Главврач хмыкнул.
– Будет еще интересней, если у вас будет шанс узнать его поближе. – Главврач взглянул на потухшую трубку, нахмурился и достал из кармана зажигалку. – А сейчас не смею задерживать, – сказал он. – Рабочий день в разгаре, у вас много дел. Ступайте!
И он занялся своей трубкой, давая понять, что разговор окончен.
Ольга сидела на диване с искаженным мукой лицом и пыталась вспомнить все, что с ней произошло. Но память не желала возвращаться.
Ольга помнила, как общалась с Владом Марковым, как обсуждала этот разговор с Денисом Люблинским… Но что было потом, после этой беседы?
Кажется, они куда-то собирались ехать… Но куда?
Как Ольга ни напрягалась, но вспомнить этого не могла. В памяти образовалась огромная, неуютная и зловещая лакуна. Одно было ясно: с ней произошло что-то экстраординарное и страшное. Инстинкт не подвел, когда погнал Ольгу прочь из больницы. Кто-то пытался ее убить, это очевидно.
Что же делать дальше? Явиться в офис? Пойти к журналистам? Но что, если она совершила что-то непоправимое и теперь ее разыскивает полиция?
Лучший вариант действий – связаться с Денисом Люблинским.
Но что, если он тоже в этом замешан? Может быть, он все это и организовал? Или… они организовали это вместе, вдвоем, как не раз бывало прежде, но потом все пошло не так, как они планировали?
Тоже возможный вариант. Так что же в итоге делать? Что предпринять?
– Черт… – с отчаянием и горечью в голосе проговорила Ольга и легонько ударила себя тыльной стороной ладони по лбу. – Вспоминай!
Удар отозвался в голове раскатистым набатом, и Князева сморщилась от боли.
В эту секунду в прихожей открылась дверь, и послышались голоса. Один был женский, второй – мужской. Ольга напряглась и быстро оглядела комнату в поисках предмета, который мог бы сойти за оружие. Ничего подходящего, кроме латунного подсвечника, ей на глаза не попалось. Она встала с дивана и подошла к комоду, на котором стоял этот подсвечник.
Лида ввела в гостиную высокого широкоплечего мужчину. Лицо породистое, чуть вытянутое, волосы черные, коротко подстриженные. Серые глаза смотрят мягко и вежливо.
– Оля, привет! – улыбнулась, сверкнув ямочками на щеках, Лида. – Вот – познакомься! Этот парень хочет купить мои картины! Его зовут Густав!
– Густав Камински, – представился брюнет с легким акцентом. – Добрый день!
– Оля.
– Очень приятно!
Он чуть поклонился, рассеянно улыбнувшись, и получилось у него это удивительно мило.
Ольга скользнула по нему быстрым, но внимательным взглядом, отмечая каждую деталь. Туфли премиум-класса, похоже, что от «Мартина Марджелы». Великолепный костюм от «Пола Смита». Рубашка, галстук – все дорогое и подобранное с отменным вкусом.
Было очевидно, что иностранец хорошо обеспечен, хорошо воспитан, и при этом он был очень недурен собой.
…Вскоре они втроем пили чай в гостиной, и Лида болтала с Густавом без умолку, он отвечал на все ее вопросы немного односложно, но вежливо и с неизменной улыбкой. Оля поглядывала на гостя равнодушно, ничем не выдавая своего любопытства.
– Густав, вы так хорошо говорите по-русски, – выдала новую «трель» Лида, лихо расправляясь с пирожным. – Я еще по телефону это заметила!
– В этом нет ничего удивительного, – сказал Густав. – Я ведь русский.
– То есть как?
– Просто, – улыбнулся он. – Мои родители эмигрировали из России, когда мне было семь лет. В семье мы общались только на русском.
Он посмотрел на Ольгу. Она пила чай с независимым, почти равнодушным видом, словно разговор нисколько ее не интересовал. Казалось, Густава это немного огорчило. По всей вероятности, ему бы очень хотелось, чтобы она, эта утонченная красавица с огромными серыми задумчивыми глазами, обратилась к нему – с вопросом, с шуткой, с чем угодно.
– Всюду наши! – весело сказала Лида. – Кстати, Оля, Густаву понравились мои картины, которые он видел в мастерской. Но он никак не может решиться их купить.
– Правда? – Ольга взглянула на Густава. – У вас хороший вкус, – сказала она. – Вы знаете, я, конечно, не знаток, но, мне кажется, что от картин Лиды исходит какое-то особое излучение. Такое теплое, неуловимое и… очень уютное. Настоящий аромат счастья.
– О да! – сказал Густав. – Мне тоже так показалось. У Лиды чудесные картины.
Лида смотрела на Ольгу с веселым изумлением.
– Мне кажется, если вы купите несколько картин Лиды и повесите их у себя в доме, то несчастья будут обходит его стороной, – сказала Ольга. – Они просто не смогут пробиться через их светлую ауру. И знаете, Густав… Честно говоря, мне очень приятно, что именно такой человек, как вы, собирается их купить.
– Э-э… – Густав слегка покраснел. – Да, – выговорил он, – вы правы. Я обязательно куплю эти картины. В них столько энергии, столько солнца…
– А я от природы рыжая, – весело сообщила Лида. – В этом все дело!
Густав повернулся к ней и слегка приподнял брови:
– Вы так считаете?
Лида кивнула:
– Да, я так считаю. Как и любой плохой художник, я всегда рисую только себя. Даже когда рисую горшок или арбуз.
– Вы – не плохой художник, – с улыбкой сказал Густав. – И у вас получаются очень симпатичные арбузы.
– Это точно! – засмеялась Лида.
– Знаете что… – сказал Густав, и во взгляде его серых мягких глаз мелькнула отчаянная решимость. – Я куплю обе картины, которые мне приглянулись. Цену вы назначите сами.
– Обе картины? – не поверила своим ушам Лида.
Густав кивнул:
– Да. Какая ваша цена?
– Ну… – Лида пожала плечами. – Я даже не знаю…
– Пять тысяч долларов за каждую, – сказала Ольга и посмотрела на Густава внимательным, но мягким и нежным взглядом. – Устроит вас такая цена?