Я поблагодарил ее и обнял крепче и дольше, чем намеревался, а потом оттолкнул от себя, поняв, что делаю что-то не то.
Начавшийся было ясный день, когда я выходил из двери, сменился сыростью, с порывистым ветром и затянувшими небо тучами. Все это обещало принести вскоре новые дожди и мрак.
Я понял, почему задержался у Эллины так надолго. Я физически скучал по Йоханне: ее надежному теплу, ясно различимому запаху волос, по ощущению ее, улыбающейся, рядом с собой, по ее руке в моей руке. Мы испытывали чувство нежности по отношению друг к другу, поэтому тоска по ней началась так скоро, была такой глубокой и щемящей. Я посмотрел вверх, вздохнул, отодвинул все мысли о Йоханне на самый край разума и позволил остаться на поверхности только одной из них: я обязательно ее найду.
Я шел пешком на Мусеокату и намеревался еще раз посетить тот же самый бар. Я не знал, будет ли он открыт, но помнил, что раньше он работал даже по утрам. Страдающие от жажды художники или те, кто считал себя художником, любили приходить туда, чтобы залатать раны, полученные ночью.
Я спустился по каменным ступеням, что вели с Темппелькату на Оксасенкату. Я не смог бы подсчитать, сколько раз мне уже приходилось спускаться по этим ступеням в прежние времена. Спустившись, я оглянулся на украшенную болтами стальную дверь в спортзал, а также огромные, покрытые мхом глыбы, лежавшие напротив ограды.
Я был уже на углу Тунтурикату. Дальше по улице располагался «блошиный рынок». Вся его территория была занята товарами. Часть торговли пришлось даже перенести в соседний переулок. Было сложно представить, зачем кому-то могло понадобиться сюда ходить. Что здесь можно было купить? Одежду, которой и так у всех было достаточно? Посуду, когда не хватало еды? Электронику, приносившую лишь мимолетное удовольствие, даже когда она была новой? Книги или музыку, которые давно уже никого не интересовали?
На пересечении Мусеокату и Оксасенкату все еще стояла скульптура, изображающая стоявших друг напротив друга двух медведей. Двух маленьких, похожих на игрушечных медведей. Их прекрасный серый мех из камня был покрыт зеленым налетом, похожим на плесень.
Дверь в бар была открыта. Я слышал звуки музыки, доносящиеся изнутри. Я поднялся по ступеням и снова почувствовал ту же смесь запахов пота и мочи, которая теперь была несколько приглушена запахом дезинфекции. За стойкой никого не было. Несколько столиков в левой части зала были заняты немногочисленными посетителями. Каждый сидел в одиночестве и либо возился с телефоном, либо просто смотрел в пустоту.
Я стоял у входа и думал, как поступить, если снова встречу бармена с прической в виде конского хвоста. Так я простоял пару минут. Дверь в подсобку открылась чуть позже, оттуда вышел мужчина, по-видимому серьезно увлекающийся бодибилдингом. В руках он держал коричневую картонную коробку. Он поставил ее на стойку и вопросительно посмотрел на меня.
Я заказал кофе и положил деньги на стойку.
Мужчина повернулся ко мне спиной не говоря ни слова, даже не кивнув. Потом взял с верхней полки чашку и наполнил ее из кофейника, который, похоже, стоял здесь с тех самых времен, когда открылось заведение. Он поставил чашку передо мной и застыл в ожидании. Бармен выглядел необычно молодым, ему было лет двадцать, и, казалось, весь состоял из крупных бугристых мышц. Голубые глаза прятались под нависающими бровями, поэтому было почти невозможно поймать его взгляд.
— Собираетесь расплатиться? — спросил он.
— Сколько еще я должен заплатить, если уже сделал это? — парировал я.
Он медленно развернулся и указал на меню на стене. При этом он стоял так, что мне хорошо были видны его мощные руки.
— Это слово начинается на «К». Потом идет «О». Затем — «Ф» и «Е». Получилось КОФЕ. А цифры после него показывают, сколько это стоит.
Я выудил из кармана монету и бросил ее на стойку. Он не стал убирать деньги в кассу, а вместо этого бросил в стеклянную кружку рядом с ней. Потом принялся доставать бутылки из картонной коробки. Через некоторое время мужчина заметил, что я смотрю на него. Он выпрямился и повернулся ко мне.
— Только не говорите мне, — проговорил он, — что забыли про молоко.
Мерно гудел вентилятор. Я ничего не сказал.
— Сахар?
Он громко вздохнул и упер руки в бока.
— Значит, вы просто чокнутый наблюдатель, — констатировал бармен. — Ладно, пейте свой кофе и убирайтесь отсюда.
— Я не чокнутый наблюдатель. Но я с удовольствием выпью кофе и уберусь отсюда, если вы подскажете мне, где тот бармен, который работал вчера вечером. Тот здоровяк с конским хвостом. Он работает сегодня?
Бармен убрал руки с пояса и сложил их на груди, скривил губы и посмотрел на меня, как на досадную деталь интерьера.
— Думаю, вам лучше допить свой кофе…
— …и убираться отсюда. Понимаю. Он придет сегодня на работу? Может быть, у вас есть телефон этого парня?
— А зачем вам номер его телефона?
На секунду я задержал на бармене взгляд.
— Думал, что мог бы позвонить ему, — задумчиво произнес я.
— Зачем?
— А зачем люди звонят друг другу? Может, я его друг, который просто потерял его номер.
— Вы не похожи на его друга.
Я снова посмотрел на бармена.
— А как, по-вашему, должен выглядеть его друг? — поинтересовался я. — Что в его друзьях такого, чем они отличаются от прочих? Как вы можете догадаться, действительно кто-то является его другом или нет?
Глаза бармена на мгновение показались из-под бровей.
— Что вы за клоун?
— Я не клоун.
— Раз я так сказал, то вы клоун.
Я вздохнул. Тело болело от усталости и разочарования. Я понимал, что нет смысла поддразнивать этого человека, любая дискуссия только усложнит мне задачу. Но я уже не мог остановиться.
— Все совсем не так, — сказал я. — Вещи вокруг не обязательно являются тем, как вы их называете. И они не возникают только оттого, что вы это сделаете. В это верят дети, но вы ведь взрослый человек, по крайней мере выглядите взрослым.
— Вы что, издеваетесь надо мной?
— Нет, я просто ищу бармена, который работал вчера, того самого, с конским хвостом.
Мужчина сделал пару шагов в моем направлении. Теперь нас отделяло друг от друга только полметра покрытой стеклом стойки. Я посмотрел налево, в сторону подсобного помещения. Наверное, музыка не дала клиентам расслышать нашу беседу, потому что они так и сидели, уткнувшись в свои телефоны, опустив головы на столешницы или просто глядя в пустоту.
— Исчезни, — процедил бармен.
— А если нет, тогда что? — спросил я, вдруг почувствовав, что меня очень утомил этот разговор и все прочие трудности, то и дело возникающие на моем пути. — Как зовут того парня?