— И что побудило вас от этого отказаться?
— Ваша жена, — без колебаний ответила Элизабет.
Ленни, казалось, не был удивлен ее ответом.
— Она склонилась надо мной, как крестная фея над колыбелькой, — продолжала Элизабет. — Она шепнула мне на ухо, что все еще можно исправить. И не знаю почему, я ей поверила.
— И правильно сделали.
Элизабет остановилась.
— Мужчины отвратительны, — сказала она. — В них есть какой-то изъян. Я действительно так думаю. Может быть, это не их вина, а генетики или Бога. Но я знаю, что они способны делать такие вещи, которых женщина не сделает никогда. — Черты ее лица исказились. — С чего вдруг Том Линкольн окажется другим?
— Ни с чего. Он такой же.
Ленни поднялся, приблизился к ней и осторожно убрал прядь ее каштановых волос с лица за ухо.
— Но он борется с этим. Он укрощает своих демонов. А теперь он увидел свет в конце туннеля.
— Какой?
— Вас. Между вами обоими есть что-то общее. В глубине души у каждого из вас — пустота, и это вас сблизило. Но не только она. Есть и слабая искра. И если вы не побоитесь заглянуть внутрь себя, вы ее увидите.
Он отошел.
— Такие встречи происходят нечасто, — добавил он, обернувшись через плечо. — Некоторые проводят всю жизнь в ожидании. — Его силуэт растворился в темноте. — А некоторые ждут напрасно.
Элизабет долго раздумывала над его словами. Лишь когда появился Камерон, чтобы ее сменить, она с удивлением заметила, что уже светает.
Полицейский ничего не сказал, лишь вопросительно взглянул на нее.
— Без особых происшествий, — сказала Элизабет.
— В самом деле?
— Да.
— Кстати, у вас даже не слишком усталый вид. Куда девалась эта морщина, которая все время была у вас на лбу?
— Я решила от нее избавиться.
Коул хмыкнул, а потом добавил:
— Мы с Линкольном соорудили нечто вроде душа, у задней стены бара. Так что, если хотите…
Элизабет кивнула и отошла, не произнеся ни слова.
Только дойдя до середины улицы, она поняла, что поет — все громче и громче. Она распевала все то время, что шла к бару, потом пересекала главный зал, потом кухню — и наконец вышла на задний двор. Томас ее не видел и не слышал — зажмурив глаза, он стоял под струями воды, покрытый хлопьями мыльной пены. Вода лилась из висевшей у него над головой канистры, в дне которой было проделано несколько дырок. Он тоже пел.
Элизабет сняла блузку и джинсы. На мгновение она вспомнила о лежавшей в кармане фотографии детей — на которой они плескались в бассейне и смеялись, — но не обернулась. Если она вернется к прошлому, то растеряет всю свою нынешнюю отвагу.
Она вошла под душ.
— Что за… — начал Томас.
— Молчите, — шепотом сказала она и прижалась губами к его губам.
Порой жизнь дарит вам маленькое чудо. Некое совершенное мгновение.
События развиваются в правильном направлении, напряжение слабеет, тучи рассеиваются как по волшебству, и вспыхивает солнце — когда вы меньше всего этого ожидали. В такие моменты все желаемое приходит к вам само, без всяких ваших усилий — и вы почти готовы уверовать в Бога.
Вот о чем думал Сет, вертя в руках диск с видеозаписью убийств Перл Чан и Карен Уэлш.
Он положил диск в чемоданчик с кевларовым противоударным покрытием, но потом снова вынул его, написал на квадратике бумаги с липкой полосой несколько слов и наклеил на коробку. Потом защелкнул крышку чемоданчика.
Вот теперь все было как надо.
Он посмотрел вокруг. Солнечный жар смягчался прохладным бризом. Бортовые часы показывали 11 утра. Проделать такую огромную работу всего за несколько часов — это казалось ему почти невероятным. Тем более что обе жертвы не проявили никакого желания к сотрудничеству, особенно когда увидели каленое железо. Для того чтобы заснять все на видео, ему пришлось проявить немалое терпение и пожертвовать большей частью времени, отведенного на сон. Но все получилось, как было задумано.
А сон… на том свете все отоспятся.
Он надел очки с поляризационными стеклами, укрепил гибкие резиновые дужки за ушами и в последний раз проверил лямки парашюта. Потом крепко сжал ручку чемоданчика одной рукой, а другой распахнул дверцу.
В лицо ударил резкий порыв ветра. Сердце заколотилось быстрее. Конечно, надо быть немного сумасшедшим, чтобы решиться на такое.
Он максимально увеличил громкость плеера — с давних времен музыка всегда сопровождала важные моменты его жизни, хорошие или плохие, — и Робби Вильямс с воодушевлением пропел «Jump on board, take a ride, yeah!»
Три. Два. Один.
Его желудок словно подскочил к самому горлу. Робби проорал: «Feel the highhhl» — и маленький самолетик, с этого момента уже без пилота, продолжил свой одинокий курс в небе.
Сесил появился так внезапно, что Томас едва успел набросить одежду на ягодицы Элизабет. Заправщик вытаращил глаза и несколько раз перевел их с одного силуэта на другой.
— Что, поглазеть пришел? — насмешливо спросил Томас.
— Самолет! — выпалил Сесил, даже не заикаясь.
— Что?
— С-сам-молет! — повторил молодой человек, отчаянно жестикулируя.
«Как гном Татту в „Фантастическом острове", — машинально подумал Томас и в этот момент сам услышал шум мотора. Повернувшись к Элизабет, он увидел, что она уже успела натянуть одежду. В следующий момент она, смеясь, бросила ему его собственные джинсы.
— Поторопись! — сказала она. — Нельзя пропустить такое!
Не прошло и минуты, как они выбежали на улицу. Остальные уже были там. Самолет легко было узнать по зеленым языкам пламени, нарисованным на борту.
— Ну же, черт тебя дери!.. — прошептал Коул.
— Я бы все же сказал, что это скорее благая весть, — уточнил Ленни.
Элизабет запрокинула голову.
— А это нормально, что он всего один? Ни спасательных служб, ни вертолетов «Скорой помощи»…
Самолет летел как-то необычно, слишком сильно заваливаясь то на правое, то на левое крыло, словно птица, не справляющаяся с сильным встречным ветром.
— Не знаю, — пробормотал Томас.
Новая встряска — и самолет заметно снизился.
— А он не слишком низко летит? — спросил Ленни.
Сесил кивнул и растерянно заморгал.
— Д-да… Если о-он с-снизитс-я еще б-больше, т-то…
— Бежим! — внезапно заревел Томас.