Они все-таки нашлись. Он справился с собой, но, мне показалось, из последних сил. И это стоило жизни женщине на алтаре.
Он повернулся и вонзил обсидиановый нож ей в правый глаз с такой силой, что клинок сломался. Тело ее выгнулось дугой, насколько позволили путы, она коротко вскрикнула от боли, голова ее запрокинулась, а потом смерть остановила ее мучения. Только одна нога продолжала подергиваться.
Красный Король провел двумя пальцами по струйке крови, вытекавшей из ее глазницы. Он сунул пальцы в рот, и по телу его пробежала дрожь. Потом он повернулся ко мне, уже совершенно собранный.
Мне приходилось видеть подобное поведение. Такое отличает людей, страдающих зависимостью — алкогольной или наркотической. Они счастливы, набравшись как следует, и в то же время тешат себя иллюзиями, что это поможет им лучше справляться с эмоциональными проблемами.
Это… пожалуй, это объясняло то, как Красная Коллегия вела себя в последней войне. Блин-тарарам, да их король просто алкаш! Стоило ли удивляться тому, что они, едва проявив себя агрессивными и гениальными воинами, в следующий же момент совершали совершенно идиотские ошибки. И этим же объяснялись распри в Красной Коллегии. Если их ноблей отличала способность контролировать свою жажду крови, позволяя ее себе только в удобные моменты по своему выбору, а не по малейшей прихоти, значит, всякий, которому было известно состояние короля, не мог не понимать, что он слаб, противоречив и лишен логики.
Блин-тарарам, подумал я. Этот парень не просто чудовище, он еще и параноик. Да немудрено, ибо он не мог не понимать, что его жажда крови будет воспринята как знак, что его пора свергнуть. Если так продолжалось долго, это не могло не свести его с ума. Я хочу сказать, даже по меркам Красной Коллегии.
Должно быть, так все и произошло. Арианна каким-то образом пронюхала о слабости Красного Короля и накапливала силы для его свержения. Она наращивала силу — личную, политическую, общественную, насколько союз безумных, кровожадных вампиров можно считать обществом. Собственно, устранение врагов критически важно для положения в любом обществе, а у Красной Коллегии из таких врагов в живых оставалось только два. У Арианны буквально не было иного выбора, кроме как устранить меня, если она хотела добиться своего. Ну, и Пирл-Харбор для Белого Совета тоже не особенно ее огорчил бы. Но это уже во вторую очередь.
Черт, да мне просто из кожи вон лезть надо было, чтобы этот маленький псих оставался на троне. Пока он там, Совету не грозила опасность сразиться с грамотно управляемой, единой Красной Коллегией.
Красный Король вытер пальцы о волосы Аламайи и заговорил.
— Мой господин принимает твое прошение о поединке с графиней. Я, его раба, призову ее, а ты пока подожди.
— Не так быстро, — остановил я Аламайю, начавшую уже подниматься. — Скажите ему, что я хочу увидеть девочку.
Она застыла, широко раскрыв глаза.
Король нетерпеливо махнул рукой, и она тихо зашептала ему что-то.
Губы его пару раз раздвинулись, оскалив зубы. Однако он коротко кивнул мне и махнул рукой в сторону алтаря, потом сделал шаг в сторону и остановился там, глядя на меня.
Краем глаза я следил за ним, пока подходил к алтарю.
Мэгги в маленьких оковах — наверное, их делали специально для детей — съежилась у стены с противоположной стороны алтаря. С алтаря стекала кровь, и она отодвигалась до тех пор, пока не прижалась спиной к стене, пытаясь уберечь от крови туфельки и платье, и без того перепачканные. Волосы ее сбились, широко раскрытые глаза покраснели. Она дрожала. Ночь стояла не очень холодная, но ребенок в коротком хлопчатобумажном платье не мог не зябнуть.
Я хотел подойти к ней. Сорвать оковы. Закутать ее в свой дурацкий плащ, дать ей чего-нибудь поесть, и выпить горячего шоколада, и искупать, и расчесать, и дать ей плюшевого мишку в кровать, и…
Она увидела меня и со всхлипом отпрянула в угол.
О Господи.
При виде нее, жалкой, перепуганной, одинокой, я испытал боль. Я знаю, как справиться с болью, когда ее испытываю я один. Но боль, пронзившая меня при виде моей дочери, моей крови, страдающей у меня на глазах, зашкалила и перешла уже на какой-то качественно новый уровень, и я понятия не имел, как с ней справляться.
Но мне показалось, для начала можно порвать кое-кого из вампиров в кровавые ошметки.
Я взял эту боль и разжег из нее в себе целый ураган, раскаленный добела огненный вихрь. Я подождал, пока мой гнев раскалится достаточно, чтобы высушить слезы в моих глазах. А потом повернулся к Красному Королю и кивнул.
— Идет, — сказал я. — Ступайте за графиней. Разгребу для вас этот мусор.
Аламайя молча вышла из храма. Вернулась она примерно через минуту. Она низко (преклонив колена, если уж на то пошло) поклонилась Красному Королю и что-то негромко ему сообщила.
Красный Король сощурился, пробормотал что-то девице и вышел. Сразу взревели рога, забили барабаны — подданные встречали своего монарха.
Аламайе пришлось повысить голос, чтобы я ее расслышал.
— Мой господин желает, чтобы ты знал: это место под наблюдением и охраной. Если ты попробуешь бежать с ребенком, тебя уничтожат, и ее вместе с тобой.
— Понято, — спокойно ответил я.
Аламайя поклонилась мне — уже не так низко — и поспешила за Красным Королем.
Когда она скрылась за дверью, я сделал два шага к алтарю и лежавшей на нем мертвой женщине.
— Хорошо, — проговорил я. — Скажи мне, что я тут вижу.
— Огромные карикатурные губы, — ответил из мешка-футболки с эмблемой «Роллинг-Стоунз» Боб-Череп самым что ни на есть едким тоном.
Я тихо чертыхнулся и сдвинул край футболки так, что стал виден один светящийся глаз черепа.
— Большого, довольно глупого тупицу-чародея! — сказал Боб.
Я зарычал и нацелил его глаз на алтарь.
— Ох, — сказал Боб. — Ох, черт.
— Что это? — спросил я.
— Ритуальное проклятие, которое они готовят, — ответил Боб. — Большое.
— Как оно действует? У тебя десять секунд или меньше.
— Десять се… тьфу, — спохватился Боб. — Ладно. Представь себе арбалет. Все человеческие жертвоприношения — это усилия, которые тебе требуются, чтобы натянуть тетиву. Теперь она оттянута до предела назад, и арбалет готов к выстрелу. Ему не хватает только стрелы.
— Какой стрелы? О чем ты?
— Вроде маленькой девочки, которая спрятана за алтарем, — объяснил Боб. — Ее кровь выпустит в мир всю накопленную энергию и направит ее в цель. В данном конкретном случае — на ее кровных родственников.
Секунду я, хмурясь, обдумывал это.
— Это обязательно должна быть Мэгги? — спросил я.