Сара качает головой.
— Ты не знаешь суперзлодеев. Они безжалостны и… не станут раздумывать, стоит убивать человека или нет.
Ладно уж. Она расстроена, поэтому не стоит обращать внимание на обидные слова. Мне даже становится совестно за то, что я согласился на «эксперименты» с ней, потому что сейчас она рассуждает так, как делала бы на ее месте любая другая заурядная девушка, восхищающаяся супергероями и считающая их противников воплощением абсолютного зла. Как будто мы нелюди, не знающие любви к своему дому, к семье и тому подобным вещам. Интересно, а встречаться со мной в полном смысле этого слова она не хочет, потому что я герой только наполовину? Может, она даже считает, что суперзлодеев можно использовать без зазрения совести?
— Не смотри на меня так, — говорит Сара. — У тебя на пальце икс, а значит, ты злодей лишь наполовину. Кроме того, ты вырос в доме Малинового Огня. Я не имела в виду тебя.
Ну вот, теперь понятно. Неужели я действительно похож на человека, воспитанного этим идиотом в дурацком плаще? Я что, спасаю сирот и помогаю старушкам перейти улицу? Нет, ничего подобного.
— Сара, думаю, мы видели достаточно. Его здесь нет, и нам пора идти.
— Мы не можем просто так уйти. Все это произошло по моей вине. Из-за моего изобретения он попал сюда. Я написала о нем несколько статей, но думать не думала, что кто-то воспримет их всерьез, ведь я еще учусь в школе, поэтому подписала их именем отца. В результате кто-то украл мое изобретение, а потом похитил и папу!
— Что вы здесь делаете?! — спрашивает девушка примерно нашего с Сарой возраста, неожиданно появляясь из-за двери. У нее голубые глаза, вьющиеся каштановые волосы, а на груди бейджик с надписью «Охрана» и именем — Генриетта Стоун.
В одной руке у нее лучевой пистолет, который она держит двумя пальцами, а в другой — большой пакет с чипсами «Читос» и банка диетической вишневой колы. Постепенно до девушки доходит, что она имеет дело с нарушителями, ступившими на запретную территорию, и она, выронив чипсы и банку колы, сжимает рукоять пистолета обеими руками и берет нас на мушку.
— Я отошла на пять минут к автомату, а здесь… — говорит она, заканчивая фразу нецензурными словами, которые произносит беззвучно.
Она еще и ругается. А нам что делать? Это не мы в нее целимся, а она в нас.
— Если вы ищете доктора Кинка, — сообщает нам Генриетта, — то он сейчас занят в пыточной камере.
Она усмехается, а потом задумчиво закусывает губу.
— Слушай, — говорит она, переводя дуло пистолета на Сару, — я видела твою карточку у него в бумажнике. Ты же…
Приходится сделать вид, что я хочу проскочить мимо Генриетты и выбежать в коридор, чтобы отвести опасность от Сары и не позволить любительнице чипсов задавать ей вопросы. Моя попытка успешна: Генриетта переводит пистолет на меня. Она раздвигает ноги на ширину плеч, отбрасывая с дороги пакет с чипсами и газировку. Руки у нее трясутся, но настроена она явно решительно.
Генриета стреляет в меня. Не знаю уж, дернулась у нее рука или она сделала это намеренно, но тем не менее. Я приседаю, едва успев увернуться от зеленого луча, вырвавшегося из дула пистолета. Пахнет палеными волосами — если я и превратился в дым, то не целиком. Луч прожег штукатурку, и клубы алебастровой пыли быстро заполняют комнату. Генриетта изумленно смотрит на меня, очевидно, потрясенная содеянным. Сара, присев на корточки, копается в рюкзаке. Я хватаю ее за руку и тащу к двери.
— Беги!
Мы отталкиваем Генриетту в сторону, и она падает на пол. Моя нога попадает на пакет с «Читос», в комнате раздается характерный хруст, но я и не думаю останавливаться.
Генриетта, сидя на полу и ругаясь на чем свет стоит, снимает с пояса рацию.
— Пит! — визжит она в микрофон. — Мне нужна помощь! Алло?
Приложив рацию к уху, она негодующе фыркает, совсем как Амалия.
— Вечно он где-то шляется, — бормочет она, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, что есть сил кричит: — Охрана! В коридоре подвального этажа нарушители!
В ответ на ее крик слышно, как в разных местах открывается сразу несколько дверей. Черт. Сара затаскивает меня в боковой коридор. Она останавливается, чтобы перевести дыхание и, покопавшись в рюкзаке, вынимает знакомый мне пистолет.
— Ты слышал, что она сказала? — спрашивает она. — В камере пыток! Нужно вытащить его оттуда!
— Сара, послушай меня, — прошу я, хотя говорить очень трудно из-за того, что дыхание еще не восстановилось, — охрана может появиться здесь в любую секунду. Они поймают нас и посадят в эту самую пыточную камеру.
Ну, допустим, меня не посадят, но Саре об этом знать не нужно. Не хочу, чтобы с ней случилось что-нибудь нехорошее, а также чтобы мама с Тейлором узнали, что я был здесь. — Нужно найти другой способ. Не нужно лезть на рожон.
Сара нажимает кнопки на многочисленных панелях управления — сначала голубую, потом красную и желтую.
— Держи. Теперь он настроен так, что они получат дозу своего собственного лекарства. Целься в сердце.
Я отталкиваю пистолет, который она пытается вложить мне в руки.
— Ты с ума сошла? Я не буду никого убивать!
— Да все в порядке, ты же наполовину злодей. Ты можешь это сделать.
Это безумие. Я думал, она считает меня наполовину героем. Она что, решила, что нам, суперзлодеям, больше нечего делать, кроме как расхаживать по городу и убивать людей направо и налево? Снова эти чертовы стереотипы. Кроме того, я один, а их много. Насилие — не мой стиль, и в данном случае оно вряд ли поможет нам выпутаться.
В коридоре раздаются поспешные шаги. Три или четыре человека, не меньше. Кто-то кричит: «Они здесь!», и преследователей становится еще больше. Выхватываю из рук Сары пистолет, и мы срываемся с места.
— Сара, — кричу я, задыхаясь от быстрого бега, — ты должна довериться мне.
Свернув в следующий коридор, мы обнаруживаем троих охранников с пистолетами в руках и едва успеваем отпрыгнуть за угол, так как они тут же открывают огонь. Лучи с громким треском врезаются в стену. Если нас поймают, очень может быть, что помимо стандартной платы за обучение мне придется пойти на дополнительные расходы. Если, конечно, после этого безобразия меня вообще примут в университет.
— Так мы твоего отца не найдем, — говорю я Саре, мысленно чертыхаясь от того, что приходится говорить на бегу.
— Мы не можем его здесь оставить! — кричит Сара в ответ, спотыкаясь, когда очередной разряд попадает в пол рядом с ее ногой, проделывая дыру в ковролине.
Мы оказываемся в тупике. Это не совсем тупик, потому что в стене имеется дверь лифта. Она закрыта, и я в нетерпении нажимаю кнопку вызова несколько раз подряд.
К нам приближается десяток охранников во главе с Генриеттой.
— Стреляй, Ренегат! — кричит Сара. — Стреляй!