Энтони Хау. Так все-таки виновен он или нет?
Джулия Миллер/Адель Харрисон.
Сюзанна Перри/Зоя Херриот.
И еще Фиона Уэлч. Почему он так ее невзлюбил? И почему он слушает, что она говорит? Почему все они ее слушают?
Что-то он пропустил. Что-то не видит. Как будто находится в тумане, который окутал все внутри него и снаружи. Что-то…
В руках у него был телефон. Он не помнил, чтобы брал его. Он взглянул вниз. Пустую бутылку он, похоже, уронил на пол.
Он набрал телефонный номер, который помнил наизусть.
И стал ждать. Затаив дыхание.
Марина увидела, как на ее телефоне замигала лампочка вызова, услышала, как включился виброзвонок. Мобильный лежал на кровати рядом с ней. Днем она постоянно носила его с собой, а по ночам не выпускала из рук. Сейчас она просто смотрела на него. А тот продолжал звонить.
Джозефина спала в переносной детской колыбели, стоявшей рядом с ее кроватью. В углу гостиничного номера тихо работал телевизор. Из окна спальни было видно ночное небо. Оно было не очень темным из-за сияющих и мерцающих огней Бари-Сент-Эдмундса. Все было таким спокойным и притягательным.
Она вздохнула.
Мобильный продолжал мигать и вибрировать.
Джозефина заворочалась.
Марина сказала себе, что не будет отвечать, когда он позвонит. Не будет с ним разговаривать. Что-то объяснять.
Потому что к этому моменту она должна была уже принять решение. Она должна была знать, что собирается делать.
Но ничего не вышло. Она так ничего для себя и не решила. На самом деле она ни на шаг не продвинулась вперед. Поэтому не могла говорить с ним. Не могла доверять самой себе.
А телефон все так же мигал и вибрировал.
Ее пальцы находились совсем рядом с ним. Только протяни руку…
Это будет так просто — взять трубку, поговорить с ним…
Так просто…
Вызов оборвался.
Она вздохнула. Села. Посмотрела на телефон.
И снова ощутила пустоту и одиночество.
Она могла взять телефон и сама позвонить ему.
Могла.
Но она этого не сделает. Потому что не знает, что ему сказать.
Она просто сидела и смотрела на свой мобильный. И сердце ее разрывалось.
Фил положил трубку. Он не оставил ей сообщение. Он лег на кровать и уставился в потолок.
Он пытался уснуть.
И не мог.
Еще одна строчка в списке того, что он сейчас не может.
Аспид находился перед ее домом. И улыбался. Здание было большим, но его словно насильно втиснули в узкую улочку вместе с другими домами, и оттого оно выглядело маленьким. Старое, из серого и красного кирпича, с выступающими подъемными окнами. Красивое. Такие места всегда выглядят гостеприимно. Такие места люди называют своим домом.
На этот раз Рани постаралась для себя.
Аспиду никогда и в голову бы не пришло назвать подобное место своим домом. Это был другой мир. Но он сможет это сделать. Скоро.
Он уже долго следил за ним. Подъехал какой-то мужчина, припарковался чуть ниже по улице на ближайшем свободном месте, зашел в дом. В костюме, с портфелем в руках, он был молод и выглядел уверенным в себе. Как будто хорошо знал себе цену. Или думал, что знает.
Аспид улыбнулся. Этот человек действительно скоро узнает, чего он стоит.
Он подождал еще. Подъехала еще одна машина и припарковалась у тротуара. В ней сидели двое: мужчина за рулем и женщина на пассажирском сиденье. Сердце его замерло. Это была она. Он понял это с первого взгляда.
Рани.
Он не смог не улыбнуться. Ему едва удалось сдержаться, чтобы не выскочить ей навстречу. Но он все-таки взял себя в руки. Он должен быть терпелив. Он подождет. Пока наступит подходящий момент.
Он следил за тем, как они разговаривают. Человек за рулем был похож на мужчину, вошедшего в дом, только в более пожилом варианте. Он видел, как на прощание они взялись за руки. В этот момент его пронзила острая злость. Машина уехала. Он посмотрел ей вслед, а затем увидел, как Рани вошла в дом.
Он вернулся к своему ожиданию.
Место, где он находился, было не идеальным, но все же неплохим. Сойдет. Оно не было таким хорошим, как то, в котором они жили вместе с Рани в последний раз, но все же сойдет. Здесь его не побеспокоят. Хозяйка дома, в который он пробрался, ему уже не помешает. Он видел ее ногу, торчавшую из комнаты для гостей, где он бросил ее тело.
Все, что ему нужно было, это просто ждать.
А уж это он умел. Он умеет быть терпеливым мужчиной. Потому что ему есть чего ожидать. Точнее — кого.
Рани.
Фил понимал, как сейчас выглядит. Но ему было все равно. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы собраться с мыслями и как-то привести себя в порядок. Надеть чистую сорочку и побриться. Умыться и причесаться. Но глаза с черными кругами, с красной сеткой сосудов на белках выдавали его: их взгляд убегал в сторону, когда должен был оставаться сфокусированным, и затуманивался, когда должен был сохранять ясность.
Он сидел за своим письменным столом в баре и ждал начала совещания. Он накачался кофе и сейчас уговаривал себя, что должен собраться, что нельзя смешивать одно с другим. Он должен отбросить свои домашние проблемы, должен сосредоточиться на работе. Но вот послушается ли он сам себя — это уже другой вопрос.
Вчера вечером он опять пробовал связаться с Мариной. Снова и снова. Посылал ей каждый раз новое сообщение. Спрашивал о ее безопасности и благополучии, об их дочери. Рассказывал, как он скучает, просил звонить, если вдруг что-то будет не так. Ей для этого не нужно возвращаться домой. Он даже интересовался ее мнением об этом деле. Все сообщения были разными и не повторялись: он надеялся, что ему удастся чем-то зацепить ее, привлечь ее внимание, чтобы она ответила, чтобы просто не могла не ответить. Но все напрасно. В конце концов он прекратил отсылать эти сообщения. В конце концов он перестал ей звонить.
В какой-то момент он, видимо, заснул. Только не мог вспомнить, когда именно. Он снова проснулся на Марининой стороне их кровати. В ногах валялось еще несколько пустых бутылок. Он не помнил, чтобы брал их.
Он составил план, как ему связаться с Мариной. Действительно очень простой. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Он осуществит его чуть позже. Но сначала ему нужно пройти через это совещание.
Он поднял глаза на доску, сделал еще один глоток кофе и заставил себя сконцентрироваться на расследовании.