Пока я раздевался, женщина, нисколько не стесняясь, неторопливо помогала мне снимать то, что на мне еще оставалось. Потом она вытянула свои длинные ноги. От ее белого тела, казалось, даже немного посветлело в комнате.
Я лег рядом, и Анастасия тут же повернулась ко мне, приподнялась немного на руках, села на колени.
– Ты прекрасна, – сказал я, скользя жадным взглядом по ее телу.
Не дав мне больше вымолвить ни слова, она наклонилась, поцеловала меня в губы, затем в шею, потом медленно провела рукой по моей груди, от шеи и вниз, и вслед за рукой по моей груди пробегали ее горячие губы – все ниже, ниже…
«В довершение ко всему, она еще и миньетчица», – подумал я, вздрогнул всем телом от непривычных ощущений, схватился за ее мягкие волосы и сильно прижал ее голову к себе. Но ее губы, на мгновение застыв в одной точке, тут же направились обратно к шее, затем легким касанием закрыли мои глаза. И все ее тело, изгибаясь раздразненной змеей, тянулось по моему телу.
На мгновение она приподнялась, поправила все время спадавшие на лицо волосы, и вот уже снова змея бесшумно поползла по моему телу, та же и одновременно другая, немного дрожащая, горячая, невыносимо живая, и ее груди, словно два маленьких кольца, все время пробуксовывая, приятно щекотали мою грудь.
Неожиданно ее тело до боли напряглось, сжалось, совсем перестав ей подчиняться, затем резко содрогнулось несколько раз, и я тоже уже перестал соображать, где я и что со мной происходит, пытаясь отдаться этому зову природы. И в то же мгновение почувствовал, как холодный ствол пистолета уперся мне в затылок.
– Слазь! – грубо скомандовали мне. – Быстро!
Я лежал еще расслабленный, совершенно не понимая, что произошло. Я приподнялся на руках. Анастасия испуганно вглядывалась в человека, который держал меня на мушке.
– Тимур? – неуверенно произнесла девушка.
– Что – Тимур? Чего зенки таращишь? Кто этот фраер? – резко чеканил неизвестный, не отнимая пистолет от моего затылка. Мне было крайне неудобно в голом виде. Я медленно приподнимался с кровати.
– Это мой знакомый, старый знакомый, – отвечала Анастасия, пытаясь натянуть на себя одеяло. В ее голосе я почувствовал тревогу.
– Так ты по прежнему б…шь? Не бросила, а? Нимфоманка чертова! Сколько раз тебя предупреждал, просил…
– Тимур, я свободная женщина…
– Молчать, курва! Одевайся… – мужчина сделал рукой быстрое движение, очевидно, замахиваясь пистолетом, чтобы ударить женщину.
Едва незнакомец произнес эти слова, я на свой страх и риск неожиданно для противника ударил его локтем, пытаясь выбить пистолет. Грохнул выстрел.
Второго выстрела не последовало. Я прыгнул на соперника, вцепился ему в руку, стремясь завладеть пистолетом, одновременно нанося мощный удар коленкой в пах. Пистолет вывалился у того из рук. Ребром ладони я долбанул агрессора по шее. Он согнулся еще больше и ткнулся в ворс ковра носом.
Держа пистолет в руке, я быстренько оделся. Анастасия лежала, скрючившись. Шальная пуля, видимо, сразу попала в нее.
Меня прошиб холодный пот. Что делать?
Как только незнакомец зашевелился, я со всего размаху нанес удар пяткой ему в лоб. Тот свалился на бок и замер.
И тут в комнату вошла испуганная хозяйка квартиры – Лена. Она не рассмотрела в полумраке ничего и начала оправдываться:
– Анастасия, он был там, у двери твоей квартиры…
– Анастасия мертва, – сказал я.
Лена обхватила руками рот и замычала. Ноги у нее подкосились, она не владела собой.
– Вызови милицию, твою подружку застрелил он, – указал я на неподвижное тело мужчины. – Мне с милицией встречаться неохота…
Я сунул пистолет в карман брюк, натянул плащ и выскочил на лестничную площадку.
Уф! Какой удивительно прохладный и свежий воздух, сколько веселящегося народа! Ведь все-таки Новый год! А вот на душе у меня камень. Моя кожа еще пропитана теплом женщины, которая уже мертва! Прочь, прочь!
Я услышал, как позади зацокали каблучки. Я оглянулся. Это бежала, вся растрепанная, Лена. Я пошел ей навстречу, и громко и зло сказал:
– Разве неясно, что тебе сказали?
– Они меня убьют!
– Кто они?
– Чеченцы…
«И тут чеченцы», – подумал я. А вслух произнес:
– Ты в милицию позвонила?
– Нет, я боюсь… Они и милицию купят… Он там зашевелился, я испугалась. Не бросайте меня, мне некуда пойти… – и девушка схватила меня за руку, совсем, как ребенок, попыталась прижаться ко мне.
Если б я знал, чем все это кончится, я эту Лену просто оттолкнулся бы от себя и пошел к веселящимся людям. Но никто не знает, проснувшись поутру, чем закончится вечер.
Я обнял девушку, погладил ее по голове, как школьницу, которая разревелась, получив двойку, и мы пошли по праздничному ночному проспекту Скорины, по которому с сухим свистом и шелестом проносились такси.
– Ну, ты успокоилась? – спросил я, все еще обнимая девушку за плечо.
– Да, но мне все равно страшно…
– Ты можешь мне рассказать, кто этот мужчина, которого ты привела?
– Понимаете, Анастасия – это не подруга моя… Что-то вроде мачехи…
– Д-да? Ну, а этот… Тимур, кажется…
– Да, Тимур. Это ухажер Анастасии, он – чеченец…
– Это что, такая профессия – чеченец?
– Он дурак, бешеный… Чуть папу не застрелил, когда папа с Анастасией, то есть с мачехой, развелся. Анастасия отсудила комнату в папиной квартире, а папа ее туда не пускал… А там квартира с паркетом…
«Да, – подумал я, – теперь предстоит разобраться в квартирном вопросе, кто кого выселял и кто кого чуть не подстрелил. Ай да Новый год!»
– Послушай, скажу открыто, – решительно заявил я, – у меня квартиры с паркетом нет, везти мне тебя некуда, так что едь ты к своему папе на паркет…
– Ну, вы меня хоть довезете туда? – в голосе девушки было столько надежды, что я не посмел отказать.
…Такси остановилось возле многоэтажки в престижном районе. На этой улице жили сплошь цэковские работники, служащие госаппарата, артисты, придворные журналисты и, в крайнем случае, многодетные отцы и матери. В народе это место называли районом пыжиковых шапок.
Лена предупредила меня, что Тимур может приехать и сюда, чтобы попытаться замести следы. Перед дверью квартиры я на всякий случай сунул руку в карман, где лежал пистолет Тимура.
– Я только доведу тебя до двери, и – гуд бай, детка! Надеюсь, мы больше не увидимся никогда, – нагоняя на себя мрачность, сказал я.
Мы подошли к двери, и Лена позвонила. Тишина. Потом позвонила еще раз. Я стоял сбоку, чтобы меня не было видно в глазок, и сжимал рукоятку пистолета. Я ничуть не удивился бы, если б дверь открылась и оттуда выскочили пятеро милиционеров.