Люди быстро разошлись. Грэф и Джесси были последними, кто покинул бар, отчасти потому, что Джесси захотела убедиться, что с Джун все в порядке.
— И что мы сделаем, если с ней не все в порядке? — проворчал Грэф, подхватывая мешок с мукой. Джесси настаивала, что его нужно отнести домой прямо сейчас, а не утром.
У Грэфа было такое чувство, что её нежелание уходить было больше связанно с едой, сложенной в небольшой красной тележке, чем с беспокойством за бармена. Он не мог ее винить. Если бы эта тележка была наполнена кровью, то пришлось бы с силой разжимать ему пальцы, чтобы оттащить от нее.
Когда они направились вниз по дороге, окруженные только сверчками и темнотой, он спросил её об этом.
— Знаешь, — начала Джесси, тяжело вздохнув, — когда ты так привык быть ни с чем, очень трудно отпустить то немногое, что у тебя есть. Даже если наверняка знаешь, что утром все будет на своих местах.
— Уверена, что будет? — Он бы не оставил свой последний пакет с кровью в баре, если бы жители были вампирами. К счастью, это был не тот случай.
Девушка кивнула.
— Ага. В смысле, я знаю, некоторые из местных не совсем честны. В городе бывали ссоры и споры. Но никто не рискнул бы связаться с Джун. Потеряв свою единственную возможность общения и торговли, ну, я считаю, что они бы сошли с ума.
— Ты считаешь? Ха! — рассмеялся Грэф. — Извини. Просто у меня такое чувство, что я попал в пьесу Теннесси Уильямса [22] . Ты, наверное, даже не курсе, кто это.
— Я знаю, кто такой Теннесси Уильямс, — ответила Джесси, нахмурившись. — "Кошка на раскаленной крыше". Фильм с Элизабет Тейлор и Полом Ньюманом.
— Очень хорошо, — он даже не пытался скрыть свое удивление.
— Не такая уж я деревенщина. Вообще-то, у нас тут было телевидение. У некоторых даже спутниковое. — Девушка заговорила с преувеличенно деревенским говором: — Ага, барин, бывал у нас один из тех говорящих ящиков с картинками, гы-гы.
— Понял, — пробормотал он.
— Нет, думаю, не понял. А ты знаешь, что я посещала колледж? — Джесси подождала ответа, позволив парню беспомощно запинаться несколько секунд, прежде чем прервала его. — Нет, не знаешь. Просто принял меня за необразованную только потому, что я живу на ферме.
— Ладно, достаточно. Я поспешил с выводами. — Хотя, он и не мог представить Джесси в колледже, все же должен был спросить: — Какая у тебя специализация?
Она пожала плечами.
— Математика. Хотела быть учителем средней школы.
— Никогда бы не подумал, что ты из тех, кто хочет учить. Думал, ты хотела стать ветеринаром, — Грэф гордился тем, как хорошо разбирается в людях, но то и дело ему попадался тот, кто его удивлял.
— Опять ты за своё, снова спешишь с выводами, — презрительно фыркнув, девушка склонила голову на бок, будто указывая на бар, откуда они только что ушли, хотя он был далеко. — Итак, неплохой навар.
— Ага, вспомню об этом зимой, когда еды больше не останется, а я замёрзну до смерти, потому что ты продала мою куртку, — словно в подтверждение его слов, по его спине пробежал зимний холод.
— Не пропадёшь, — ответила Джесси чертовски равнодушно, как показалось Грэфу. — В подвале есть старая отцовская одежда от Carhartt.
— О, круто. Я буду похож на дальнобойщика зимой. — К следующему году он, скорее всего, будет жевать сено и говорить "Я считаю…", прямо как Джесси.
К следующему году. Он покончит с собой, если застрянет в этом городе на целый год.
— А вампиры вообще могут простыть? — поинтересовалась Джесси, все ещё не выглядя виноватой из-за того, что отдала все личные вещи парня. — Ты же мёртв, верно?
— Не в этом дело… — начал было Грэф, но его слова резко оборвались, когда девушка схватила его небрежно раскачивающуюся руку и подняла так, чтобы рассмотреть. Выпившая, она склонилась над сжатыми пальцами, и его ладонь оказалась в опасной близости от шеи Джесси.
— Но сейчас тебе холодно. Итак, почему же ты чувствуешь холод? — она отпустила его руку и пошла вперед.
Грэфу потребовалась всего секунда, чтобы прийти в себя. С ним определенно что-то было не так. После того, как Чед, истекая кровью, ворвался в бар, словно главное блюдо, это легкое прикосновение Джесси должно было подтолкнуть его к краю. И, боже, как же он хотел переступить через него и осушить девушку, но не смог.
Он начал доверять своему захватчику. У него Стокгольмский синдром.
— Да, — быстро заговорил он, надеясь, что его ошеломленное молчание не длилось слишком долго. — У меня комнатная температура, но я могу простудиться. Во мне все еще движется кровь. Если я залезу в холодильник, то не собираюсь становиться такой же температуры.
— Ха! — девушка шла вперед походкой счастливого пьяницы, неуклюже шагая, она шлепала по тротуару ступнями, разглядывая звезды. Затем она остановилась, беспокойно нахмурившись. — Подожди, значит нормальная температура тела для тебя слишком горячо?
— Да, но к этому привыкаешь. Словно жизнь в пустыне, — ответил Грэф. — Продолжай идти.
Джесси подчинилась его приказу, но все еще хмуро поглядывала, когда они сошли с асфальтированной дороги на ту грязь, что вела к ее дому.
— Тогда зачем носишь кожаную куртку с собой? В июле?
Он ухмыльнулся.
— Потому что кожа — это сексуально.
— Фуу, — с отвращением простонала девушка. — У тебя все еще стоит? В смысле, ты же мертвый.
— Стой… Значит коже "фу", но о моем члене ты все же беспокоишься? — Грэф усмехнулся, Джесси покраснела, и они оба замолчали.
Они подошли к дому, к слабому зеленоватому свету ртутной лампы, словно от ядовитой свечи в темном окне. Грэф должен был признать, ему нравилась обособленность этого места. Как правило, он предпочитал что-нибудь более оживленное, где много людей и машин. Но люди в Пинансе не были настолько выдающимися, чтобы его начала беспокоить некоторая дистанция между ними. Что касается машин, так их тут вообще не было.
Грэф остановился в конце подъездной дороги Джесси, вздрогнув от понимания того, что и здесь нет никаких машин.
— Какого хрена? — он пихнул мешок с мукой в руки девушки и бросился на газон. Очевидно зря. Машина не могла спрятаться. Если ее не было там, где Грэф припарковался, значит она исчезла.
— Твое авто, — медленно и пьяно проговорила Джесси. — Его типа нет.
— Да ты что? Спасибо, что заметила! — он подчеркнул свои слова, пнув гравий на дороге. В этом городе даже пнуть нечего.
Вставая рядом с ним, девушка споткнулась.