— А что я должен был сделать? Трахнуть твою жену? — разговор был настолько нелеп, что Грэф не имел представления, с какой стороны ему ждать нападок. — Ты пьян. Иди домой и поищи свою жену. Позаботься о детях.
— Детей нет! Она их забрала! — Дерек сполз на землю, внезапно разрыдавшись. — Забрала. Я везде искал. Её мама сказала, что видела её: Бекки с детьми заехала на машине и предложила ехать с ними. Несла какой-то бред. А теперь её нет.
— Какой именно бред? — страх сковал желудок Грэфа.
— Она написала, — ответила Джесси, — что уезжает из города, никогда не вернётся, бла-бла-бла… Хотела бы я посмотреть, как у неё это получится.
— Ее кто-нибудь сейчас ищет? Кроме этого пьяницы?
Если Бекки все же уехала из города, уехала на его машине… Если у него был шанс свалить отсюда и эта тощая сука сделала это вместо него… Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.
— Они найдут её утром у какого-нибудь дружка дома, — ответила Джесси, ни капли не волнуясь. — Иди домой. Вали с моего газона.
— Джесси, детка, — Дерек с мольбой взглянул на неё. — Мне плохо.
— И что? — девушка дёрнулась, освобождаясь от хватки Грэфа. Он и не понял, что всё еще держал ее.
— Ты бросишь меня? Одного? — Дерек выглядел как ребёнок, которому сказали, что поездка в Диснейлэнд отменяется.
— Переживешь.
Джесси пошла прочь, к передней части дома, оставив Грэфа и Дерека на заднем дворе. Неловко.
— Думаю, ты получил ответ, — сказал Грэф, предлагая Дереку руку.
Проигнорировав предложенную помощь, парень поднялся на ноги, споткнувшись.
— Ты отшил Бекки? — фыркнул он. — Тебе не повезло, приятель. Потому что тебе ничего не светит с этой высокомерной сукой! Слышишь меня, Джесс? Ты высокомерная сука!
Грэф замахнулся кулаком раньше, чем смог по-настоящему осознать, зачем он это делает. Так даже лучше. Опустив кулак на челюсть Дерека с громким треском, он сбил парня с ног на траву. Грэф не заморачивался проверкой дыхания Дерека. Он просто легонько пнул его в бок.
— Вали отсюда на хрен.
Грэф не оглядывался. Слишком велик был соблазн слопать парня, пока тот был в нокауте. Никто не будет по нему скучать — это уж точно.
— Ты ударил его? — едва он вошел в дверь, спросила Джесси с покрасневшими глазами и дорожками от слез на щеках.
Грэф кивнул.
Она слегка улыбнулась, но улыбка померкла, стоило только появиться новой волне слез.
Чему только Грэф не был готов и способен противостоять, но женские слезы точно не входили в этот список. На мгновенье он замер, понимая, что правильным поступком было бы успокоить девушку, и сопротивляясь желанию вести себя как правильный парень, совершающий правильные поступки. В конце концов, он не смог долго сдерживаться и подошел к Джесси, обнимая ее.
К удивлению Грэфа, она не оттолкнула его, уткнулась своей захмелевшей головой в его подбородок и прижала руки к его груди, позволяя ему успокоить себя.
— Почему парни так себя ведут?
Фантастика. Он превратился из гостя в одну из подружек, стоило ей лишь заплакать.
— Не все. Некоторые — да. Но не все.
В этом городе, вероятно, абсолютно все.
— Он в порядке? — всхлипнула она на его груди.
Не все ли равно? По сравнению с остальными людьми в городе, не считая бармена, Джесси казалась довольно сообразительной. Женщины глупели, когда дело касалось чувств.
— Он будет в порядке. Если не встанет и не решит вернуться сюда. Тогда уже не будет.
Девушка отстранилась с недовольным стоном.
Грэф ощутил странную пустоту под руками, и, не зная куда их деть, сунул в карманы.
— А теперь-то что?
— Теперь-то что? — Засмеялась она, не веря. — Ты просто говоришь, что убьешь его, если он вернется! Почему бы мне не расстроится?
Что-то действительно пошло не так, если она злилась на него, а не на мудака, валяющегося на лужайке.
— А с чего тебе расстраиваться? Этот парень просто придурок.
— Этот придурок — единственный человек в городе, которому на меня не наплевать! — Джесси покачала головой и развернулась, поднимаясь по лестнице. — Не важно. Все равно не поймёшь.
— Ага, реально не наплевать. Настолько, что он женился на местной шалаве вместо тебя!
Грэф упал на диван. Прекрасно. Она намочила его рубашку. Оставалось надеяться, что это были все-таки слёзы, а не сопли. В животе заурчало, и заныли клыки. Нужно кого-то съесть, причем в ближайшее время.
Со стоном поднявшись, он прошел на кухню, где на столе все еще лежал лист бумаги с основными пунктами их договора. Бесполезная бумажка. Если Дерек зайдет внутрь и обнаружит ее, то это либо разоблачит Грэфа, либо представит Джесси еще более сумасшедшей, чем все считали.
Он почувствовал угрызения совести. Джесси не была сумасшедшей. Она застряла в городе без единого друга — Дерек не в счет — на целых пять лет. И справилась с этим гораздо лучше, чем это сделал бы Грэф. Он уже был готов сам сесть на зазубренный кол, а провел в этом городе всего несколько дней.
Но чувство вины перед Джесси ничего не меняло, это сделало бы слабым его. Следующее, что он точно знал: он не станет, обливаясь слезами, убивать кроликов ради еды. Схватив список, Грэф поднялся наверх, открыл без стука дверь в комнату Джесси и просунул лист бумаги в щель.
Девушка сидела на кровати с красными и опухшими глазами.
— Что? — она выжидающе на него посмотрела, будто ждала извинений.
— Номер три. Я голоден. И лучше тебе придумать что-нибудь к завтрашней ночи, иначе я сам кого-нибудь выберу, и у тебя не будет права голоса.
Джесси кивнула, смотря так, словно хотела уничтожить Грэфа своей ненавистью.
— Хорошо.
Он больше ничего не сказал. Не считал нужным.
Солнечные лучи, падавшие на лицо Джесси, разбудили ее. Она нехотя открыла глаза и, прищурившись, посмотрела в просвет между занавесками на освещенную зелень деревьев снаружи.
Настойчивый стук в дверь испугал ее. Должно быть, это он разбудил ее, а не солнце. Девушка села, потерла глаза и крикнула:
— Уже иду.
Перескакивая через ступеньки, она испытывала то радость, то тревогу, рассматривая фигуру человека за дверью. Если Дерек приполз назад, чтобы извиниться, то она, вероятно, впустит его, примет извинения и вернется во времена, когда он вытирал об неё ноги.
Если это докучает Грэфу, то оно стоит того.
— Ну! — Сказала девушка, открывая дверь, еще не успев увидеть того, кто стоял за ней.
Чед, а не Дерек, стоял на крыльце, его губы были сжаты, дыхание затруднено.