Кате хотелось биться головой о стену, но если бы это помогло! Это же надо быть такой дурой, ругала она себя, это же надо было впасть в такую панику. И с чего? Услышала шаги и испугалась. Да мало ли кто может по коридору пройти?

Однако надо было решаться. Прекрасно зная все, что скажет Ирина, Катя решила найти подругу и все ей честно рассказать. Ирка придумает выход. У неё есть какая-то отмычка, она обязательно откроет замок. Или сломает дверь. Конечно, придётся выслушать пару ласковых слов насчёт её, Катиной, глупости и бестолковости, но иного выхода нет.

Катерина приободрилась и выскочила в коридор. Там по-прежнему было пусто и тихо. Лампочки горели вполнакала, но все же было достаточно светло, чтобы видеть дорогу. Катерина припустила по коридору, громко топая. На звук её шагов отзывалось только эхо.

В суматохе она проскочила нужный выход на лестницу и решила не возвращаться — плохая примета. Да ещё лампы в коридоре вдруг стали гаснуть, то есть горели теперь через одну. Очевидно, после окончания рабочего дня начальство распорядилось экономить электричество. Все двери, выходящие в коридор, были закрыты, Катя свернула вправо, прошла метров двадцать, и вдруг немногочисленные лампы мигнули и погасли. Нужно было возвращаться, но какой-то бес подталкивал Катю вперёд. Она понятия не имела, куда идёт, с ориентацией на местности у неё всегда были большие проблемы, ехидная Жанка утверждала, что Катька заблудится в собственной квартире. Или в трех соснах. Если бы тут был её муж Валик! Вот кто прекрасно ориентировался в любом месте, в своей Африке научился! По солнцу, по звёздам, по лишайникам на пальмах…

Воспоминания о муже придали сил. Катя наугад толкнула какую-то дверь и — о, чудо! — дверь выходила на лестницу. Однако это была явно не та лестница, по которой подруги поднимались. Катя с трудом вспомнила, что находится на третьем этаже, стало быть, лестница должна быть широкая и светлая. Эта же была полутёмная, грязноватая, пахло на ней застарелыми окурками и даже, кажется, мышами. Однако Катя решила идти вниз, потому что сил больше не было слоняться по коридорам. Проскочив два этажа, она толкнулась в дверь, та была заперта. Страшное подозрение зародилось в Катиной душе. Бегом она спустилась ещё на один этаж — так и есть, и эта дверь заперта. Катя постучала, но за дверью стояла могильная тишина. Все ясно, хозяйственный завхоз, черт бы его побрал, ходит по зданию и запирает все двери! Обливаясь потом, Катя рванула наверх, но та дверь на третьем этаже, откуда она вышла на лестницу, тоже оказалась заперта!

— Караул! — крикнула Катя, но так страшно звучал её голос на пустой лестнице, что она не решилась повторить эксперимент.

Она «спустилась на второй этаж и увидела, что какой-то человек копошится у двери.

— Редькин! — радостно крикнула Катя, устремляясь к нему. — Как же я рада! Выпустите меня, пожалуйста!

Человек обернулся, и Катя, увидев в тусклом свете засиженной мухами лампочки, что это вовсе не Редькин, удивлённо ахнула. Но ноги сами собой несли её вниз, прямо в объятия незнакомца. Он ждал, довольно осклабившись, и Катя, приблизившись, спросила упавшим голосом:

— Это вы?

— Нет, — гнусавым, как будто простуженным голосом ответил он. — это не я.

После этого тряпка, пропитанная противно пахнущей жидкостью, закрыла ей лицо, и Катерина окунулась в густую и тягучую темноту.

* * *

Ирина схватила трубку и закричала:

— Катька, ну ты даёшь! Куда ты пропала? Я места себе не нахожу!

Она хотела добавить ещё несколько слов в том же духе, но неожиданно осеклась и замолчала. Вместо виноватого и взволнованного Катькиного голоса, который она ожидала услышать, из трубки доносилось молчание. Причём это не было безразличное молчание отключённого или неверно соединившегося телефона. Это было молчание насмешливое, издевательское. Ирину кто-то слушал, кто-то ждал, что ещё она скажет, кто-то наслаждался её волнением, её испугом.

— Кто здесь? — спросила она растерянно. — Катя, это ведь не ты?

— Правильно, — прозвучал гнусавый, как будто простуженный голос, — это не она. Но твоя подруга у меня, и теперь только от тебя зависит её судьба.

— Кто вы? — едва слышно проговорила Ирина, чувствуя, как по спине расползается невыносимый холод.

— А вот это тебе знать ни к чему, — в голосе её собеседника прозвучала откровенная насмешка, — тебе сейчас нужно знать только одно: хочешь ты получить свою подругу целиком или по частям?

— Как… по частям? — в ужасе переспросила Ирина.

— Очень просто — маленькими кусочками! Сначала пальцы ног, по одному, потом — пальцы рук, потом…

— Не надо! — вскрикнула Ирина. — Я не могу это слушать! Это чудовищно! Чего вы от меня хотите?

— Вот это — правильная постановка вопроса! — гнусавый голос немного потеплел. — Я хочу от тебя картину…

— Картину? — повторила Ирина, как эхо.

— Только не спрашивай какую! Ты прекрасно все понимаешь. Ту картину из тайника…

Ирина лихорадочно соображала. Когда они разминулись, картина оставалась у Кати, но если сейчас похититель требует её — значит, Катя успела её спрятать или… или она её потеряла, что вполне в Катькином духе. А может быть, этот человек блефует, и Кати у него нет?

— Дайте мне с ней поговорить, — потребовала Ирина.

— Привези мне картину — и можешь трепаться со своей подружкой до самой смерти!

Последняя фраза прозвучала зловеще. Ирина взяла себя в руки, справилась со своим голосом и твёрдо проговорила:

— Сначала вы дадите мне поговорить с Катей. Откуда я знаю — может быть, её уже нет в живых?

— Ничего я с ней не сделал! — раздражённо проговорил похититель. — Пока… ну ладно, только два слова!

В трубке послышался какой-то шорох, возня, и вдруг Катька, дорогая, бестолковая Катька торопливо, сбивчиво выкрикнула:

— Ирка, это не тот человек, это…

Снова послышалась возня, звук удара, и злой гнусавый голос протянул:

— Ну все! Больше никаких разговоров! Теперь слушай, что я скажу, и делай все точно, если хочешь ещё раз её увидеть! Ты возьмёшь картину и приедешь на Поклонную гору. Ровно через два часа, засеки время. Приедешь одна, если хочешь, чтобы все было как надо. Я буду ждать тебя в вишнёвой «восьмёрке» на повороте, который ведёт к железнодорожному переезду. Если все будет чисто — получишь свою подругу в целости и сохранности, а если нет — не обессудь… да, и не вздумай связываться с милицией, иначе у твоей подруги не будет никаких шансов остаться в живых!

— Как я узнаю… — растерянно начала Ирина, но в трубке уже раздавались короткие гудки отбоя.

— Через два часа, через два часа… — бормотала она, лихорадочно оглядываясь по сторонам.