— А чего ж ты нам раньше про это не сказала? — спросила Ирина. — Морочила голову тут про мясо зебу, про кус-кус какой-то, про маниоку с тапиокой…
— А я когда рядом с Люсьеном нахожусь, то голова вообще отказывает, — призналась Катерина, — совершенно ни о чем думать не могу, так на меня его присутствие влияет. Я только его голос слушаю и в глаза смотрю — черные и глубокие, как африканская ночь…
— Все ясно, — отрубила Жанна, — твои тряпочки спер культурный африканский атташе. Уж очень ему приспичило получить панно. У них, у диких народов, всегда так: если чего-то хочется, стало быть, нужно это получить любой ценой. Твой Люсьен — самый настоящий ворюга. Да еще и убийца к тому же!
— Не смей так о нем говорить! — вскричала Катя и стукнула Жанну по руке. — Ты ведь его совсем не знаешь! Он благородный, он там у себя очень знатного происхождения!
Она схватила пустое блюдечко из-под орешков и от полноты чувств стала размахивать им.
Скользкое блюдечко выпало у Катьки из рук и разбилось. Бармен вытянул шею, но Ирина успокаивающе махнула рукой — мол, уладим все, не волнуйтесь…
— Ты что — сдурела совсем? — прошипела она Катьке. — Как ты себя ведешь в общественном месте? Хочешь, чтобы нас в милицию забрали за дебош? Вот капитан Матросова обрадуется!
— А чего она, — надулась Катька, — про Люсьена такое говорит.
— Что хочу, то и говорю! — вспыхнула Жанна. — И между прочим, все совершенно правильно! Этот твой атташе какой-то подозрительный, он мне еще вчера не понравился. И вообще, больше думать не на кого, кому еще могли твои панно понадобиться? Это уж я так сказала милиционерше этой, что они десять тысяч баксов стоят, а на самом деле…
— А на самом деле… — зловеще проскрипела Катя, и Ирина поняла, что сейчас разразится гроза.
Как творческая личность, она Катьку в общем-то понимала. Если бы кто-то походя и так неуважительно отозвался о ее романах, она бы тоже обиделась. Жанна же совершенно не представляла себе, что можно и чего нельзя говорить творческой личности, которые, как известно, очень обидчивы.
— Значит, по-твоему, я занимаюсь ерундой и ничего не стою, а интересно, сколько ты сама стоишь без своей нотариальной конторы? Подумаешь, завещания она умеет составлять, скажите, какое достойное занятие! У меня, значит, нет ни таланта ни вкуса, а ты думаешь, что тебя очень украшает весь тот серебряный лом, которым ты обвешиваешься с ног до головы и звенишь при ходьбе, как китайская погремушка?
Жанна онемела, а Ирина низко наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Катерина попала в самую точку. У Жанны и вправду было странное пристрастие к серебряным украшениям.
Она могла бы позволить себе носить бриллианты, а вместо этого надевала чудовищных размеров серебряные серьги и мониста. Однако не следовало спускать Катьке, этак она совсем распояшется.
— Послушай, это уж слишком! — строго сказала Ирина. — Мы вовсе не критикуем твой вкус.
А ты сразу переходишь на личности, так нельзя.
— А ты вообще молчи! — отрезала Катька. Уж ты-то у нас всегда безупречна! И от этой своей безупречности скучна, как двухкамерный холодильник белорусского производства!
— Почему — белорусского производства? удивилась Жанна, из чего Ирина сделала вывод, что сравнение с холодильником ее не возмутило. — Хоть бы «Электролюкс» в пример привела или «Бош» какой-нибудь…
— Ну вот что, — Ирина решительно встала с места, — я вижу, что ты, Катерина, полностью оправилась и сама способна разобраться со своими неприятностями. А мне, знаешь, недосуг с тобой ругаться, дел много.
— Люсьену привет, — поддержала ее Жанна, если, конечно, он захочет теперь с тобой знаться.
— Ну и пожалуйста, — упрямо сказала Катерина, хотя губы ее дрожали.
Подруги прошли мимо бармена, и Жанна бросила деньги на стойку. У дверей Ирину одолело беспокойство. Они сами завезли Катю в этот бар и напоили коньяком. Она и так в нервном состоянии, да еще выпивши. Как бы чего не вышло…
— Жанка, может, вернемся, — пробормотала Ирина.
— Ни за что! — заявила ее темпераментная подруга, — Пускай этой неблагодарной скотине ее орангутанг помогает!
— Мне почему-то кажется, что он еще появится, — согласилась Ирина.
И как в воду глядела. Подруги вышли из бара и направились к Жанниной машине, которая стояла чуть поодаль. Тут навстречу им попались двое весьма колоритных молодых людей. Один был высокий и широкоплечий негр, не такой черный, как Катькин Люсьен, скорее, кожа его была цвета пористого шоколада. Второй был пониже ростом и поплотнее, гораздо светлее, но черты лица тоже несомненно носили печать негроидной расы.
Подруги встревоженно поглядели друг на Дружку.
— Кажется, этого высокого я видела вчера на выставке, — протянула Жанна, — хотя так сразу не узнаешь…
Двое вошли в бар, Ирина потянула Жанну следом. К счастью окна бара не были занавешены. Подруги увидели, как двое африканцев прямиком направились к Катиному столику, и тот, что посветлее, сказал несколько слов. Высокий взял Катино пальто, висевшее на спинке стула, и накинул ей на плечи.
— Что это шоколадный заяц от нее хочет? — встрепенулась Ирина.
Катя поднялась и пошатнулась, высокий тут же подхватил ее под руку. Катя помотала головой и оглянулась, тот, что поменьше, подал ей сумочку и спросил о чем-то бармена, который наблюдал за событиями с большим интересом.
Бармен сначала энергично замотал головой, но более светлый Катин сопровождающий наклонился к стойке и сунул, надо полагать, бармену сколько-то денег. Во всяком случае, на лице прожженного типа, каковым несомненно являлся бармен, заиграла плотоядная улыбка, он мотнул головой куда-то вбок. Двое мигом подхватили Катерину под руки и чуть ли не на весу проволокли мимо стойки бара в угол. Там они скрылись за коричневой занавеской.
— Это похищение! — взвизгнула Ирина. — Они Катьку украли!
Жанна уже тянула на себя тяжелую дверь бара. Они пролетели между столиками, рванулись в угол, но тут перед ними встал бармен.
— Вы куда это, девочки? — он раскинул руки, вроде бы в шутку стараясь их поймать, но глаза смотрели колюче, хотя губы улыбались.
— Скотина! — крикнула Жанна, а Ирина молча пнула наглого бармена каблуком под коленку.
Тот охнул, но все равно крутился в проходе, не давая им пройти. Тогда Жанна опрокинула на мерзкого мужика странное искусственное растение — помесь фикуса и пальмы. Бармен упал от неожиданности, Жанна с разбегу перепрыгнула через него и через пальму. Когда так же попыталась сделать Ирина, бармен очухался и схватил ее за полу плаща. Ирина завизжала и стукнула его сумочкой по голове. Жанна уже скрылась за занавеской. Там был небольшой, довольно затрапезный коридорчик, который заканчивался железной дверью с облупленной краской. Дверь закрывалась изнутри на огромный крюк, сейчас же была распахнута настежь. Ирина с Жанной выскочили во двор, он был пуст. Пролетели двор со скоростью ракеты и, выглянув из подворотни, увидели отъезжающую машину. На заднем сиденье восседала Катерина рядом с чернокожим типом.