— Катька! — закричала Ирина.
Подруга обернулась и слабо помахала им рукой.
— Мерзавцы! — кипятилась Ирина. — Они увезли ее силой!
— Ну не знаю, — Жанна перевела дух, — кажется, она не слишком сопротивлялась. Могла бы закричать, а она еще ручкой нам сделала.
Вот кто настоящий мерзавец так это бармен.
Бармен оказался легок на помине. Он выскочил из-за железной двери и направился к подругам широкими шагами, имея на лице очень решительное выражение.
— Линяем отсюда быстро! — крикнула Жанна и припустила по переулку.
Они обогнули дом и нашли Жаннину машину.
— Ужас какой! — сказала Ирина, когда злосчастный бар остался далеко позади. — Что теперь делать?
— Лично я еду на работу, — процедила Жан, на, — тебя где высадить?
— Что-то я за Катьку беспокоюсь, — призналась Ирина после долгого молчания, — как бы эти африканцы ей чего плохого не сделали.
Интересно, в какой части Африки находится страна Кот-де-Леон?
— Да какая разница! — отмахнулась Жанна.
— А вот большая! Потому что если она рядом с Центрально-Африканской республикой, то это очень плохо. У них там в двадцатом веке был император Бокасса, так он ел людей! Я читала, он даже одного профессора математики съел, думал, наверное, что поумнеет!
— Ну, от нашей Катьки вряд ли кто-нибудь поумнеет, — заметила Жанна, — даже если съест ее целиком.
— Ты с ума сошла! — испугалась Ирина. — Не шути так!
— Ты сама рехнулась! — огрызнулась Жанна. Ну с чего ты взяла, что Катьку кто-то собирается есть? Мы же не в Африке!
— Ты сама говорила, что они дикие…
— Это я нарочно Катьку дразнила, — призналась Жанна.
— Все равно мне как-то неуютно, — призналась Ирина, — имей в виду: если к вечеру Катерина не объявится, я звоню капитану Матросовой и все ей излагаю! Пускай милиция спасает Катьку!
На том и расстались.
Все произошло так быстро, что Катя не успела даже пикнуть. Только что она сидела одна за столиком, страшно сердитая, и вот она уже в машине, а рядом кто-то огромный и темнокожий. Машина резко рванула с места, Катю вжало в сиденье, сзади раздавались чьи-то крики.
— Куда мы едем? — робко спросила Катя.
Ответом ей было молчание. Она скосила глаза на своего соседа. Он был коричневый и невозмутимый. Еще он был очень сильный, это Катя поняла сразу. Кажется, она видела его вчера рядом с африканским атташе.
— Вы везете меня к Люсьену? — оживилась Катя, но сосед молчал, как каменный.
Катя пошевелилась и попыталась придвинуться к дверце Сосед шевельнул бровью, и Катя испуганно дернулась назад.
Куда они ее везут? Отчего не сказали сразу, для чего она им нужна? Вчера Люсьен был с ней очень вежлив, но ведь она сама сказала подругам, что больше он не станет ею интересоваться, поскольку у нее нет больше ее замечательного панно. А вдруг он подумал, что она его обманула? Вдруг он захочет мстить? Она понятия не имеет, как у них в Африке полагается реагировать на оскорбление. Возможно, она, сама того не желая, нанесла вспыльчивому атташе смертельную обиду. И теперь он считает ее своим врагом, оттого и послал за ней своих головорезов.
Катерина отстраненно отметила, что сегодня при мысли о Люсьене сердце ее не замирает сладко, по всему телу не разливается томительное тепло и не хочется плакать легкими светлыми слезами. Плакать хотелось, точнее, не плакать, а реветь от страха. Любовь к африканцу куда-то подевалась.
Машина долго ехала по улицам, от страха Катя совершенно перестала ориентироваться.
Наконец машина остановилась перед высокими железными воротами и посигналила. Ворота открылись, и Катя впала в панику. Ей показалось, что за этими воротами ее ждет ужасная смерть. Не зря ее муж, профессор африканистики, рассказывал ей про людоедов. А вдруг они мстят своим врагам путем их немедленного съедения? Впрочем, нет, успокаивала себя Катя, для торжественного съедения, кажется, нужно много места, большой котел, долгие пляски под барабаны… Где они возьмут все это в Европе?
От сердца малость отлегло. Машина тем временем въехала во двор и остановилась. Катин сосед вышел из машины и открыл дверцу.
Несчастная поняла, что спасения нет. Просторный двор наводил на страшные мысли. Они тут, за высоким забором, спокойно могут разложить костер и петь свои обеденные песни, пока из Катерины будет готовиться шашлык.
— Сейчас же меня отпустите! — истошно завопила Катерина. — Отпустите меня немедленно, а то я просто не знаю, что будет! Я буду на вас… Я буду жаловаться в… — она не смогла придумать, куда можно жаловаться в таком необычайном случае, и поэтому ненадолго замолчала.
Впрочем, похитители не обращали на ее вопли никакого внимания. Они втащили Катю в какую-то огромную комнату и застыли в дверях, слегка склонив головы.
Катя перевела дыхание, чтобы собраться с силами и снова завизжать, и огляделась. То, что она увидела, было так удивительно, что она вообще забыла о своих прежних намерениях.
Комната, в которой она оказалась против своей воли, была вообще не комната, а огромный зал с высоченным потолком и многочисленными ажурными колоннами. Колонны уходили вверх, как целый лес стройных пальм, и так же, как пальмы, разбегались в высоте на множество ветвей, поддерживавших легкий узорчатый потолок. Кроме колонн были в этом зале и настоящие пальмы в огромных кадках, тоже едва не достававшие ветвями до потолка, были и какие-то другие, незнакомые Кате экзотические растения, покрытые огромными, очень яркими цветами. То ли от этих цветов, то ли от каких-то специальных курильниц исходил сладковатый, слегка дурманящий аромат, от которого у Кати закружилась голова. Пол в зале был выложен многоцветной мозаикой и местами покрыт пушистым ковром. Между колоннами стояло несколько низких диванчиков и глубоких кресел.
В одном из кресел сидел человек. Поскольку кресло стояло боком ко входу и было очень глубоким, Катя не сразу смогла разглядеть этого человека. Только когда ее похитители, почтительно склонившись, проговорили что-то на незнакомом Кате гортанном языке, человек приподнялся и повернулся к двери.
Катя изумленно ахнула.
Это был Люсьен, атташе республики Кот-де-Леон, тот самый лощеный чернокожий джентльмен, с которым она познакомилась на собственной выставке, а потом провела чудесный вечер в ресторане. Но теперь он выглядел совершенно иначе!
На Люсьене был надет длинный бордовый шелковый халат, перепоясанный золотым жгутом с кистями на концах. За этот пояс заткнут кинжал в богато инкрустированных ножнах. На голове атташе красовался парчовый тюрбан с воткнутым в него небольшим изумрудно-зеленым пером.