– А что, больше вам негде стрелку назначать? – начала было задираться Лёля, как вдруг ее пронзило страшной догадкой: а вдруг Асан с доктором надумали сделать с ней ночью что-то страшное? Возьмут и правда кровь выкачают? Здесь, наверху, лаборатория, наверняка можно сделать сыворотки, вливая их потом Олесе по мере надобности. Да, это вполне вероятно… Дико только одно: почему Хозяин, человек, на первый взгляд понятно, отнюдь не бедный, доверил лечение своей смертельно больной дочери одному какому-то доктору, а не целому штату светил от медицины? Пусть, мол, будет что будет? Но если он идет на похищение ради ее спасения… Вряд ли инициатива такой прямой уголовщины исходила от доктора. Определенно, все его действия санкционированы Хозяином, стоит хотя бы вспомнить тот разговор доктора с Асаном, который сквозь сон слышала Лёля. Надо также отбросить глупые домыслы насчет того, что доктор и есть Хозяин. Нет, он только исполнитель чужих решений – может быть, безумных… Сам-то понимает, конечно, что лейкемию частные лекари не лечат! Но что, если Хозяин и не затрудняет себя такими глупостями, как поиск верных и правдивых ответов? Что, если он просто рехнулся – естественным путем, к примеру, от модной нынче болезни Альцгеймера, или головкой стукнулся в авиаперелете, или просто от больших денег крыша поехала? Свихнулся, возомнил себя знатоком, нанял такого же чокнутого лекаришку, который забрал в его доме власть и тоже возомнил себя… Но это как, до какой же степени надо спятить, чтобы проводить этакие вот опасные опыты над собственной дочерью? И кем же надо быть, чтобы издеваться над ребенком в угоду богатому безумцу? Еще неизвестно, кто из них двоих хуже, Хозяин или доктор… Вот уж воистину доктор Менгеле!
– Нет, не знаю такого, – послышался голос, и Лёля так и подскочила. Похоже, забывшись, она заговорила вслух.
– Не знаешь? – спросила с издевкой. – Доктора Менгеле не знаешь? Да ты что? Это же знаменитый фашист, который ставил опыты над людьми в концлагерях – в медицинских целях. Вроде твоего дружка.
– Доктор, что ли, дружок мне? – хмыкнул Асан. – Да я бы этого дружка своими руками на части разорвал и раскидал на все четыре стороны. Если аллах будет милостив и обратит ко мне слух Хозяина, то, возможно, так завтра и произойдет.
– А зачем же до завтра ждать? – спросила Лёля, ощутив внезапный приступ кровожадности. – Почему не сегодня?
– Я – пес Хозяина, – просто ответил Асан. – Мне его слово нужно, его приказ. Все, что я сегодня могу, – это сберечь тебя от доктора. На большее нужен приказ.
Лёля уставилась на него во все глаза. Она впервые видела человека, который называл бы себя псом. Усмешка вспыхнула в ее глазах, но была тотчас благоразумно притушена. Да, правда: Восток – дело тонкое. Говорят, у короля Иордании была кавказская гвардия, которая отличалась просто-таки нечеловеческой преданностью. Похоже, Асан действительно предан Хозяину. Ну что ж, похвально… Нет, до чего все-таки субъективная вещь, человеческие симпатии и антипатии! Асан был для нее одним из самых ненавистных людей, но раз он явился сюда ее защитить, Лёля готова найти в нем и ряд положительных качеств. Вернее, рядочек. Или хотя бы одно.
– А что, – спросила зло, презирая себя за готовность снова наступать на грабли, – вы с доктором похвалы хозяйские не поделили? Он тоже из песьей породы?
– Доктор – паршивая собака, – пояснил Асан, не дав себе труда разозлиться на дерзкую пленницу. – Предатель. Я его всегда ненавидел, сердце мне говорило, что это шакал, коварная змея. Так и вышло. Думает: он самый умный, самый хитрый. А я прочитал его диск! «Хозяин приезжает 20-го. Успокоить невесту». Понимаешь, что это значит?
– Конечно, – пожала плечами Лёля. – Что тут понимать? Хозяин приезжает 20-го. Завтра то есть. Надо сообщить об этом его невесте, чтобы не волновалась.
«А интересно, знает Олеся, что у нее запланирована мачеха?» – мелькнула мысль и тут же исчезла, вспугнутая невеселым хохотком Асана:
– Вот и Любочка так же подумала. За Любочку я еще с него спрошу… когда Хозяин приедет. А пока буду тебя стеречь. Потому что невеста – это ты.
«Потому что невеста – это ты…»
Лёля, как оглушенная, замотала головой. Невеста – это она?! Значит, все-таки вариант гарема?
– Да вы что? – выдавила непослушными губами. – Кто вам дал право… у меня жених есть! Я вашего Хозяина в глаза не видела, я…
Собственный лепет показался таким невразумительно жалким, что она умолкла еще прежде, чем Асан зло шикнул. И еще это слово «успокоить»… Получается, Асан и доктор соперничают за право первыми передать невесте утешительную весть о приезде ее жениха? Да ну, чепуха.
– Ты – невеста моя, – терпеливо начал объяснять Асан, но тут же нахмурился, увидев, как исказилось ужасом лицо Лёли: – Только вякни – сам тебя успокою! Это доктор так придумал, чтобы уговорить того мордоворота деревенского помочь мне: сказать ему, что ты – моя невеста.
«Как точно, прямо в яблочко: ведь фамилия «мордоворота деревенского» – Мордюков», – подумала Лёля, но тут же забыла об этом. «Я сам тебя успокою», – пригрозил Асан. Ну конечно, как же она сразу не догадалась! Успокоить – значит убить. Успокоить невесту – убить ее, Лёлю!
Но за что?!
А разве нужна причина? Она может быть такой же идиотской, как антитела (или все же антигены?) в ее крови. Бессмысленно искать логику в поступках бандитов. Это похоже на камнепад в горах: знай уворачивайся, не пытайся угадать, где упадет следующая глыба – прямо тебе на макушку или чуть левее!
Ей вдруг стало холодно и как-то безразлично. Потянула на себя одеяло, пытаясь согреться.
– А почему вдруг доктор решил меня успокоить? – спросила, чуть шевеля губами. – Что, кровь прокисла? Или ты перестарался-таки с уколами? Или ему в голову вдарила новая методика лечения лейкемии? Методом вдыхания аромата голубых орхидей в черную клеточку? Результат будет тот же, что от переливания, уверяю тебя.
Асан растерянно моргнул. Вообще у него вдруг сделалось странное лицо, задумчивое. Он словно бы прислушивался к чему-то, всматривался… всматривался в себя, потому что глаза его вдруг сделались тусклыми, незрячими. Лицо побледнело. Он медленно поднял руки, взялся за голову, сделал неуверенный шаг… и вдруг тяжело рухнул вперед, на кровать.
Лёля взвизгнула, едва успев отпрянуть, вжаться в стену, не то Асан навалился бы прямо на нее. Выкрикнула что-то возмущенное, нечленораздельное – и крик застыл в горле, когда она увидела, что широкая сгорбленная спина Асана заплывает кровью.
Подняла испуганные глаза.
В дверях, небрежно опершись одной рукой о косяк, стоял человек среднего роста. Другая рука его была опущена и сжимала пистолет.