— Ему гораздо лучше, — с улыбкой сказала она. — Простите, что не услышала, как он плакал ночью.
— Все в порядке. Мы с Уитни обо всем позаботились.
В этот момент дверь скрипнула, и в комнату вошла Уитни. Все мысли вылетели из головы Дариуса. Он мог думать только о ее пении и о нежном, любящем материнском выражении, которое видел на ее лице. В тот момент он понял, почему Мисси решила сделать именно Уитни опекуном своего маленького сына. Уитни была рождена для того, чтобы быть матерью, и она станет замечательной мамой для Джино. Не заменой, не опекуном, а настоящей мамой.
Точно так же как он станет его настоящим отцом.
Он мог представить их через два-три года, стоящими обнявшись и машущими Джино, который катается на новеньком трехколесном велосипеде.
Дариус помотал головой, стараясь избавиться от картины, возникшей в его воображении. Да, они будут растить этого ребенка вместе, но для этого им совершенно не обязательно обниматься. Надо быть объективным: у них не может быть отношений.
И не следует забывать, что он должен управлять компанией. Непонятно, как втиснуть в его напряженный график Джино, но Дариус не сомневался, что он сможет это сделать — этот мальчик станет семьей, которой ему всегда не хватало. Он и только он, потому что больше ни на кого у Дариуса просто не хватит времени. А значит, он худший кандидат в возлюбленные для Уитни. Теперь, когда он знал о ее прошлом, он понимал, что ей нужен мужчина, который будет любить ее, заботиться о ней, уделять ей все свое время. Определенно, он не мог всего этого ей гарантировать. Он не будет замечать признаков того, что ей грустно, что она хочет поговорить или просто почувствовать его заботу. И это будет ранить ее.
Уитни отвела глаза:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — улыбнулась миссис Такер. — Вот бутылочка.
Она повернулась к Уитни, предлагая ей самой покормить Джино.
Увидев, что Уитни колеблется, Дариус быстро подошел к миссис Такер и забрал у нее ребенка:
— Лучше это сделаю я.
Только сейчас он начал понимать, каким мучительным для Уитни должно быть это опекунство. И все же она нашла в себе силы согласиться.
Передав Джино Дариусу, миссис Такер взглянула на наручные часы:
— Если вы не возражаете, я пойду. У нас две новые горничные, и я должна проверить, как они справляются со своей работой.
Проводив экономку взглядом, Дариус с Джино на руках опустился на диван и взял бутылочку. Уитни стояла у дальней стены, рассматривая детские книжки и игрушки, и не произносила ни слова. Дариус тоже не знал, что сказать.
— Что мне делать сейчас? Положить его обратно в кроватку? — спросил он, когда Джино закончил завтракать.
— Он только проснулся, так что пока вряд ли захочет возвращаться в кроватку, — улыбнулась Уитни. — Думаю, можно взять его вниз и немного поиграть с ним.
— Поиграть? Но ведь его десны могут опять заболеть в любой момент.
— Не страшно, все дети проходят через это. А игра поможет ему отвлечься от боли.
Дариус не был уверен, что справится. Да, он уже переодевал и кормил Джино, но сейчас ему предстояло провести все утро с больным ребенком, и он не знал, как себя вести с ним.
— Вы пойдете с нами?
— Конечно, — кивнула Уитни.
Даже сейчас, когда она улыбалась, ее глаза были печальны. Дариус понимал, что, глядя на Джино, она не могла не вспоминать о малышке, которую потеряла.
Когда, уложив Джино спать, они вместе устроились на террасе для небольшого ланча, Дариус наконец решился заговорить о проблеме, ради которой он уговорил Уитни провести выходные в поместье Монток, — как они собираются организовать совместное опекунство. За стеклами огромных, от пола до потолка, окон шумели стальные волны, ветер рвал в клочья облака, и на душе у Дариуса было так же пасмурно. Он переживал из-за того, что заставил ее говорить о прошлом. Их жизни оказались связаны на ближайшие восемнадцать лет, до совершеннолетия Джино, но они были такими разными, что Дариус не знал, смогут ли они договориться.
Уитни была замужем, была матерью, а сейчас жила в квартале Сохо и работала в юридической конторе.
Он провел всю свою сознательную жизнь, убегая от потенциальных невест, и управлял огромной корпорацией. У него, как и у Уитни, была большая квартира в городе, но детская Джино находилась здесь, в Монтоке, поэтому Дариусу казалось, что будет проще окончательно переехать в поместье. И если Уитни действительно хочет стать полноценной матерью для Джино, стать неотъемлемой частью его жизни, то и она должна переехать сюда. Этот вариант казался Дариусу единственно верным. Только если все они будут жить под одной крышей, Джино будет воспринимать их как свою настоящую семью.
Но Дариус не знал, как предложить это Уитни, в особенности после того, что произошло вчера вечером. Сейчас он мог лишь уговорить ее остаться на пару недель и продолжать в том же духе до тех пор, пока она не поймет, что ей проще остаться жить в Монтоке навсегда.
Завтра понедельник, а значит, откладывать этот разговор больше было нельзя.
— Я рад, что вы согласились провести выходные в Монтоке. Думаю, Джино хорошо здесь, ведь это место ему знакомо, именно здесь останавливались его родители, когда приезжали в Нью-Йорк.
— Конечно, — кивнула Уитни.
— Я надеюсь, вы согласитесь остаться здесь еще на некоторое время?
— На некоторое время? — эхом откликнулась она.
Она не выказывала сопротивления, и Дариус решил, что следует ковать железо, пока горячо.
— Как насчет месяца?
— Месяц?
— Или даже на шесть недель, — продолжал Дариус, пользуясь своей излюбленной тактикой — потребовать большего, чтобы потом в ходе торгов сойтись на том, что он предполагал изначально. — Это дом Джино, а сейчас ему как никогда необходимо находиться там, где он чувствует себя в безопасности. А учитывая тот факт, что большую часть дня он спит, ему будет лучше и спокойнее в собственной кроватке.
— Хорошо.
— Хорошо?
Дариус был удивлен, что она так легко согласилась на его предложение.
— Да. Мы должны нанять няню, кроме того, мне понадобится время, чтобы переоборудовать спальню для гостей в моей квартире под детскую, поэтому мне тоже кажется, что пока Джино стоит оставаться здесь. — Помолчав несколько секунд, Уитни добавила: — Лайла тоже любила спать в своей кроватке гораздо больше, чем в других, незнакомых ей местах.
Лайла. Дариус был потрясен тем, как легко она упомянула имя дочери в разговоре. Но это значит, что и он не должен придавать этому значения и не задавать неуместных вопросов, которые буквально рвались с его губ. Как мог ее муж забыть о том, что в машине находится его маленькая дочь? Как она могла жить, каждый день чувствуя вину за то, что не заметила, как ее любимый сходит с ума?