Деметриус и Мэдисон прощались с отбывающими гостями. Она стояла рядом, ощущая его руку на своей талии, мило улыбалась друзьям и знакомым, так, словно нет счастливее женщины на свете.
Когда последний гость ушел, он опустил руки вниз и повернулся к своей мнимой жене.
— Встретимся наверху, — сказал Деметриус. — Возьми самое необходимое для загородного путешествия. Я не задержусь. — И он исчез за дверью зала.
Она резко повернулась на каблуках, схватила с ближайшего стола бокал шампанского и направилась к выходу. В ожидании лифта она сердито пила свой коктейль, а сердце заходилось от гнева и ненависти. Наверно, Деметриус побежал на любовное свидание с Еленой, чтобы потом убедительнее играть роль одурманенного счастьем мужа.
Когда прибыл лифт, Мэдисон, поддавшись импульсу, решила заскочить в бар на пятом этаже. Если мистер Пакис решил, что она поспешит укладывать вещи и будет ждать его, как солдат на посту, то он ошибается.
Молодой бармен приветствовал ее оценивающей мужской улыбкой и картой вин.
— Добрый вечер, миссис Пакис, что будете пить?
Мэдисон не ожидала, что ее узнают. Глупо так неосмотрительно вести себя на поле врага. Интересно, вел ли Деметриус инструктаж среди сотрудников по поводу пребывания в отеле своей жены?
В ответ она улыбнулась и, бросив взгляд в карту, заказала первое, что попалось на глаза:
— Я буду пить «Мей Тей», спасибо.
Он приготовил и подал ей напиток, и девушка сделала пробный глоток.
В бар вошло несколько людей, и прежде, чем Мэдисон успела отвернуться, чтобы избежать любопытных взглядов и возгласов удивления, светловолосая голова повернулась и уставилась на нее холодными голубыми глазами.
Ей не оставалось ничего, кроме как сделать приветственный жест. Джереми Майллс медленно подошел к ней, злорадная улыбочка затаилась в уголках его рта.
— Не говорите мне, что Деметриус уже покину, вас.
— Вовсе нет. — Она потянулась за своим коктейлем. — Я просто поднялась наверх, чтобы собрать вещи. Мы отправляемся в свадебное путешествие.
Она надеялась, что выглядит убедительно: молодая невеста, обезумевшая от радости в предвкушении первой брачной ночи. Однако что-то в облике блондина подсказало ей, что обмануть его не удалось.
Мэдисон быстро допила остатки коктейля и, неуверенно улыбнувшись, встала.
— Мне лучше поторопиться. Приятного вечера, мистер Майллс.
— Джереми, — поправил он, задерживая ее руку в своей.
— Джереми, — повторила она.
— Приятного медового месяца, — добавил мужчина ей вслед.
Мэдисон едва успела вытащить ключи, как дверь номера распахнулась и на пороге появился Деметриус.
— Что тебя задержало? Ты поднималась по лестнице?
— Лифт медленно ехал. — Она старалась не смотреть ему в глаза. — Останавливался на каждом этаже. — Она сделала попытку войти, но мужчина взял ее за руку и резко притянул к себе.
— Есть кое-что, что ты должна уяснить. Я не потерплю лжи, ясно?
Девушка подняла подбородок вверх и посмотрела прямо в черные глаза.
— Есть кое-что, что тебе нужно уяснить: я не буду тряпичной куклой, которую ты можешь тащить, куда тебе заблагорассудится. — Она вырвала руку из его цепкой хватки, синие глаза вспыхнули ненавистью.
— И кто куда тебя затащил? — прорычал он. Мэдисон вдруг захотелось выплеснуть ему в лицо, что она сидела и пила в баре вместе с Джереми Майллсом!
— Тебе хотелось бы узнать? — усмехнулась она. — Я имею право задать тебе этот же вопрос.
— Но ты уже знаешь ответ, Мэдисон, не правда ли?
Она знала, и напоминания причиняли лишнюю боль.
— Мне дела нет до твоего романа с Еленой Цоулис. Меня это не касается.
— О, да мы ревнуем?
— Почему я должна ревновать? — Она с презрением встретила его насмешливый взгляд. — Мне наплевать, что ты делаешь с другими женщинами, пока ты не ожидаешь от меня, что я надену пояс верности.
— Ты боишься, что я буду настаивать на супружеских обязанностях?
— Об этом и беспокоиться не стоит, — солгала она.
— Ты настолько доверяешь мне?
— Нет, — отрезала она. — Я вообще тебе не доверяю, но могу обещать, что, если ты намереваешься принудить меня к близости, у меня хватит силы воли, чтобы противостоять твоим грязным домогательствам.
— Грязным домогательствам? — Он словно пробовал слова на вкус. — Вот, значит, какова твоя оценка происходящего?
— Тебе придется очень постараться, Деметриус Пакис, если ты хочешь, чтобы я капитулировала перед натиском твоего шарма. Мне нравятся мужчины честные и откровенные, терпеть не могу потворства низменным страстям и расчета.
— Значит, по-твоему, я человек расчетливый и с низменными страстями? Какой плачевный образ! Я так понимаю, придется усердно трудиться, чтобы изменить твое мнение обо мне. — Он с интересом рассматривал ее искаженные гневом черты, затем тихо рассмеялся. — Да, много сил понадобится, чтобы убедить тебя в том, что я не дьявол. Впрочем, у нас есть несколько месяцев. Кто знает, что случится в это время?
Мэдисон лишь открыла рот, чтобы выкрикнуть что-нибудь обидное, как его голова наклонилась и его губы прижались к ее губам.
Его язык, властный, настойчивый, требовал немедленного ответа, и как бы она ни боролась, а желание оказалось сильнее. Она чувствовала, что этот человек обретает контроль над ее волей, подавляет и лишь одним прикосновением превращает ее в мягкую, податливую глину. Его губы и принуждали, и ласкали, вели ожесточенную битву за сердце и душу. Земля качалась и куда-то плыла, ноги стали ватными. Его руки крепко обвили ее талию, подтянули, прижали. Она почувствовала упругость мужских бедер, и это напомнило ей о его превосходящей силе.
Мэдисон хотела его.
Никогда еще в жизни она не испытывала такого желания к мужчине. Ее неискушенное тело требовало того, что он может дать ей в полной мере и сделать это без стеснения и естественно.
Деметриус прижал ее к стене, продолжая свою сладостную пытку. Он прикусил ее нижнюю губу, замер на мгновение, и тысячи стрел Эроса вонзились ей в пах, превратившись в одну горячую лаву, обвившую поясницу.
Наконец он оторвался от нежных губ и посмотрел на девушку. В его глазах вспыхивал и дрожал огонек страсти.
— Все еще ненавидишь меня?
— Да.
— Хорошо. — Он усмехнулся. — Не хотелось бы, чтобы война закончилась прямо сейчас. У меня в запасе несколько тактических планов, ведущих к победе.
— Для тебя это лишь игра, не так ли? — хмуро бросила Мэдисон. — Игра, в которой победа уже определена, потому что ты сам меняешь правила.