Book.

В глубине подъезда Антея позволила себе глубоко вздохнуть.

— Какой ужас! — сказала она. — Я и не думала, что такие люди бывают на самом деле.

— Да уж, попали в переделку. Но вы, девчонки, сами виноваты — нечего было расфуфыриваться во все самое лучшее.

— Мы решили, что, раз мы идем с Фениксом, то нужно создать ему подобающее окружение, — сказала Джейн.

— Совершенно верно! — тут же откликнулся Феникс и, высунув глову из-под куртки Роберта, поощрительно подмигнул девочкам.

Как выяснилось, это было очень большой неосторожностью с его стороны. Не успел он покончить со своими ужимками, как из-за балюстрады стоявшей позади них лестницы протянулась чья-то давно не мытая рука и с ловкостью фокусника выудила его у Роберта из-за пазухи. Затем чей-то грубый голос издевательски произнес:

— Чтоб я сдох, Эрб, если это не наш попка-попугайчик, которого мы потеряли на прошлой неделе. Огромное вам спасибочки, мэм, за заботу. Он уж, поди, весь иссохся по родному гнезду.

Дети разом обернулись. В тени лестничного пролета стояли два здоровенных оборванца, каждый из которых превосходил ростом Роберта с Сирилом вместе взятых. Тот, что был поздоровее и пооборваннее, держал в руках Феникса.

— Немедленно отдайте птицу! — строго произнес Сирил. — Она наша.

— Спасибочки вам еще раз и до свидания, — продолжал несносный мальчишка ледяным тоном, в котором можно было без особого труда заметить десятка два ложек дегтя. — Эх, жаль, не могу дать вам двухпенсовик за труды — все что ни на есть денежки профукал на объявления в газетах. Уж так я ее искал, мою птичку ненаглядную, так искал! Вы уж заходите через год, так я вам заплачу, чтоб я сдох.

— Поберегись-ка, Айк! — озабоченно сказал его приятель. — Вон у него какой здоровый шнобель!

— Если эти нахалы в сей момент не отстанут от моего любимого попки-попугайчика, — мрачно произнес Айк, — у них будут шнобеля поздоровее. А ты, Эрб, заткнись, пока тебя не спрашивают! Ну ладно, вы, четыре соплячки с косичками, катитесь отсюда к своим мамочкам!

— Соплячки! С косичками! — вскричал Роберт. — Сейчас я тебе покажу соплячек! — И, разом перепрыгнув через четыре ступеньки, провел великолепный хук правой.

Из темноты пролета донеслось отчаянное кудахтание (ни до, ни после того ничего подобного от Феникса не слыхали) и биение крыл, а затем захлебывающийся от хохота Айк сказал:

— Ну и ну! Взял, да ни за что ни про что огрел моего попку-попугайчика по макушке! Ничего себе, воспитаньице!

Роберт затопал ногами от ярости, а не менее разгневанный Сирил чуть не вывихнул себе мозги, пытаясь придумать какую-нибудь гадость, чтобы расквитаться с малолетними бандитами. Антея с Джейн распалились не хуже мальчиков, но от этого им только захотелось заплакать. Наконец Антея, кое-как справившись с собой, сказала:

— Ну пожалуйста, отдайте нам нашу птичку!

— Ну пожалуйста, валите отсюда и оставьте нашу птичку в покое!

— Если вы не прекратите хулиганить, — решительно заявила Антея, — я позову полицию.

— Давай, давай! — сказал оборванец, которого величали Эрбом. — А ты, Айк, покудова сверни этому паршивому голубю шею. Кажись, он и двухпенсовика не стоит.

— О нет! — закричала Джейн. — Пожалуйста, не убивайте его! Он же ведь такой миленький!

— Да я и не собираюсь, — сказал Айк. — Мне стыдно за тебя, Эрб! Как ты мог подумать обо мне такое! Ладно, мисс, гоните полхруста — и эта птичка ваша навсегда.

— Полчего? — спросила Антея.

— Полхруста, тугрика, сова — полсоверена, если не просекаешь.

— Да у нас нет таких денег! И вообще, это же и так наша птичка!

— Да не говори ты с ним — напрасно время теряешь, — сказал Сирил.

И тут Джейн внезапно осенило:

— О, Феникс, милый Феникс! — запричитала она. — Сделай же что-нибудь! А то у нас ничего не получается.

— С удовольствием, — сказал Феникс, и Айк чуть было не свалился с лестницы от изумления.

— Вот тебе и на! Да он вроде как говорящий! — сказал он.

— О, юноши! — возвысил голос Феникс. — Несчастные сыны порока! Внемлите моим словам!

— Да чтоб я сдох! — сказал Айк.

— Полегче, Айк! — сказал Эрб. — Не придуши его ненароком! Да нам за него отвалят хрустов по весу!

— Внемли, о Айконокласт, осквернитель святынь, и ты, Эрбариум, поедатель городских нечистот! Оставьте, пока не поздно, греховную стезю и ступите на путь добродетели!

— Провалиться мне на этом месте! — сказал Айк. — Ну и здорово же его поднатаскали!

— Верни же меня моим юным последователям и поспеши прочь! Избавь меня от своих нечистых прикосновений, иначе…

— Клянусь сердцем матери, они все это в него специально вколотили! — сказал Айк. — На случай, если попку уведут. Смотри-ка ты, какие хитрющие сосунки!

— Пора линять. Давай-ка врежем им хорошенько напоследок и рванем когти, — предложил Герберт, он же Эрб.

— Заметано! — отозвался Айзек, он же Айк.

— Прочь! — снова возопил Феникс, а затем вдруг осведомился совсем другим тоном: — А кто сработал тикалы у старика из Олдерменбери? А кто в Белл-Корте увел сопливчик у малолетки? А кто…

— Заткнись! — взревел Айк. — Ах ты дрянь! Ой, ай! Отвянь же от меня! Садани его чем-нибудь, Эрб, а то он сейчас мне все глаза повыхлестывает!

За сим последовали дикие вопли, беспорядочная возня и мощные удары крыльев. В конце концов Айк с Эрбом что есть мочи затопали вверх по лестнице, а Феникс слетел в холл и выпорхнул через дверь наружу. Дети немедленно последовали за ним. После нескольких минут всенародного ликования Феникс опустился на грудь Роберту («как бабочка на цветок», говорила потом Антея) и принялся, извиваясь и ерзая, устраиваться за отворотом его норфолкской куртки («как угорь в грязи», говорил потом Сирил).

— Почему ты не испепелил его на месте? Тебе же это раз плюнуть, правда? — спросил Роберт, когда после стремительной пробежки по трущобам дети наконец оказались в спасительной толчее Фаррингдон-стрит.

— Разумеется, — ответила золотая птица. — Но, видишь ли, я почувствовал, что горячиться по такому пустяшному поводу будет ниже моего достоинства. Вам следует знать, что Парки не всегда были благосклонны ко мне, так что в умении драться я не уступлю ни одному лондонскому воробью, а ведь мои когти и клюв будут побольше воробьиных.

Все эти происшествия изрядно охладили боевой дух детей, и Фениксу пришлось немало постараться, чтобы взбодрить их.

В конце концов они достигли своей цели. Им оказалось величественное здание на Ломбард-стрит, украшенное везде, где только можно, резными изображениями Феникса. По бокам огромной двери висели сияющие на солнце медные таблички: