Доктор Фейнштейн откашлялся.
— Как ты себя чувствовал, когда проснулся?
— В этом-то все и дело! Я не был огорчен. Я был зол как черт.
— Почему, по-твоему, ты разозлился?
Крис пожал плечами.
— Вы ведь сами говорили, что все эмоции перемешаны.
Фейнштейн улыбнулся.
— Значит, ты меня слушал, — констатировал он. — В своем сне ты ударил ребенка. Возможно, ты злился из-за того, что Эмили была беременна?
— Секундочку, — вклинился Джордан, понимая, что сейчас будет произнесено нечто важное.
Но Крис не слушал.
— Как я мог злиться? — удивился он. — К тому времени, когда я узнал о ее беременности, уже ничего нельзя было исправить.
— Почему?
— Потому, — угрюмо ответил Крис.
— «Потому» — это не ответ, — возразил доктор Фейнштейн.
— Потому что она умерла! — выпалил Крис. Он сгорбился на стуле и провел рукой по волосам. — Господи, — негромко произнес он, — я и сейчас злюсь на нее.
Джордан, зажав руки между коленей, подался вперед. Ему вспомнился день, когда от него ушла Дебора: он поехал на работу, отвел Томаса в садик и вел себя так, как будто ничего необычного не произошло. А потом, неделю спустя, когда Томас перевернул чашку с молоком, он чуть шкуру с него не спустил — он, который никогда не бил своего сына! — прежде чем понял, кого на самом деле пытается наказать.
— Почему ты злишься на нее, Крис? — тихо спросил доктор Фейнштейн.
— Потому что она ничего мне не сказала! — в запале воскликнул Крис. — Она говорила, что любит меня. А когда любишь человека, то позволяешь ему о тебе заботиться.
Доктор Фейнштейн помолчал, наблюдая, как он пытается взять себя в руки.
— Если бы она рассказала тебе о ребенке, ты бы о ней позаботился?
— Я бы женился на ней, — тут же ответил Крис. — Пара лет не сыграла бы никакой роли.
— Гм… Как думаешь, Эмили знала, что ты женился бы на ней?
— Разумеется, — решительно заверил Крис.
— И что из этого тебя пугает больше всего?
На секунду Крис потерял дар речи, глядя на доктора Фейнштейна так, будто дивился, а не провидец ли перед ним. Потом отвернулся и вытер нос тыльной стороной ладони.
— В ней была вся моя жизнь, — хрипло ответил он. — А что, если для нее все было не так?
Он опустил голову в то самое мгновение, как Джордан вскочил со стула и вышел из комнаты для свиданий, нарушая им же самим установленные правила. Чтобы больше ничего не слышать.
Дом Хартов в целом был обставлен в добротном колониальном стиле, типичном для представителей среднего класса: изящная резная мебель красного дерева, вытертые старинные ковры, картины с изображением поджавших губы людей, не имеющих никакого отношения к Хартам. В отличие от остального дома, кухня, где сейчас находился Джордан, напоминала место, где недавно столкнулось несколько этнических фестивалей. Над раковиной — плитка из дельфтского фаянса; колониальные стулья с дощатой спинкой контрастировали с большим столом со столешницей из белого мрамора; японская нескладная ширма — ходжи — служила дверью в столовую. Разноцветные пестрые индийские салфетки под приборы лежали вокруг немецкой пивной кружки фирмы «Хофбройхайс», в которой вперемешку стояли как серебряные столовые приборы, так и пластмассовая утварь. Джордан подумал, что Гас Харт отлично смотрится на фоне электроприборов, пока наблюдал, как она наливает ему стакан холодной воды. Что касается Джеймса — он обратил свое внимание на хозяина дома, который, засунув руки в карманы, смотрел в окно на кормушку для птиц, — скорее всего, он проводит время в остальной части дома.
— А вот и я, — сказала Гас, придвигая второй стул к крошечному круглому столику, и нахмурилась. — Может быть, нам пересесть? Здесь мало места.
Конечно, им следовало бы пересесть за стол побольше — Джордан принес целую кучу бумаг. Но адвокату почему-то не хотелось находиться в этих более степенных, консервативных комнатах, в особенности обсуждать дело, которое требовало недюжинной гибкости ума.
— Поместимся, — заверил он, складывая кончики пальцев, и перевел взгляд с Гас на Джеймса. — Сегодня я пришел, чтобы обсудить ваши показания.
— Показания?
Вопрос задала Гас. Джордан скользнул взглядом по ее лицу.
— Да, — ответил он. — Нам понадобятся ваши свидетельские показания, чтобы рассказать, каким человеком является Крис. А кто знает его лучше, чем собственная мать?
Гас побледнела и кивнула.
— А что мне нужно будет говорить?
Джордан ободряюще улыбнулся. Совершенно естественно, что люди боятся давать показания в суде, — в конечном итоге, к тебе прикованы взгляды всех присутствующих в зале.
— Ничего нового, Гас, — заверил он ее. — Мы рассмотрим вопросы, которые я задам вам, прежде чем вы выступите в суде. В основном мы обсудим характер Криса, его интересы, их отношения с Эмили. Мог ли, по вашему мнению, Крис совершить убийство?
— Но разве обвинитель… разве она не будет задавать вопросы?
— Будет, — успокоил Джордан, — но мы, с большой долей вероятности, можем предположить, о чем она будет спрашивать.
— А если она спросит, был ли Крис склонен к самоубийству? — выпалила Гас. — Мне придется солгать.
— Если спросит, я буду возражать. Поскольку вы не являетесь специалистом в вопросах подросткового самоубийства. Поэтому Барри Делани придется перефразировать вопрос и спросить: «Крис когда-либо говорил о том, что хочет покончить с собой?» На что вы просто ответите: «Нет».
Джордан обернулся к Джеймсу, который продолжал таращиться в окно.
— Что касается вас, Джеймс, мы не будем вызывать вас в качестве свидетеля, характеризующего моральный облик подзащитного. Я бы хотел вызвать вас в суд, чтобы вы подтвердили возможность того, что Эмили могла сама взять пистолет. Эмили знала, где в вашем доме хранится оружие?
— Да, — негромко ответил Джеймс.
— Она когда-нибудь видела, как вы достаете оружие из сейфа? Может быть, видела, как его доставал Крис?
— Уверен, что видела, — сказал Джеймс.
— Значит, существует вероятность того (поскольку никто лично при этом не присутствовал), что это Эмили, а не Крис, вытащила кольт из сейфа?
— Существует, — подтвердил Джеймс.
Джордан улыбнулся.
— Вот! — воскликнул он. — Именно это я и хочу от вас услышать.
Джеймс поднял руку и пальцем толкнул ангелочка из цветного стекла, висящего на окне.
— К сожалению, — произнес он, — я не буду давать показаний.
— Что-что? — не поверил собственным ушам Джордан. До этой минуты он полагал, что Харты будут использовать любую возможность, включая подкуп судьи, чтобы вытащить своего сына. — Вы не станете свидетельствовать в суде?