В конце концов он говорит:
– Она была плохой матерью. – Голос чуть слышен.
Я киваю, и он закрывает глаза.
– Я боюсь, что буду плохим отцом.
Я глажу его дорогое лицо. Ох, мои Пятьдесят Оттенков, Пятьдесят Оттенков!
– Кристиан, ты хоть на минуту можешь представить, что я позволю тебе быть плохим отцом?
Он открывает глаза и смотрит на меня, кажется, целую вечность. Потом улыбается, когда облегчение медленно освещает его лицо.
– Пожалуй, нет. – Он гладит мое лицо костяшками пальцев, в изумлении глядя на меня. – Бог мой, а ты сильная, миссис Грей. Я так люблю тебя. – Он целует меня в лоб. – Не знал, что смогу.
– О Кристиан, – шепчу я, пытаясь сдержать свои эмоции.
– Ну, сказка на ночь закончилась.
– Та еще сказочка…
Он тоскливо улыбается, но, думаю, испытывает облегчение.
– Как твоя голова?
– Голова? Вот-вот лопнет от всего, что ты мне рассказал!
– Не болит?
– Нет.
– Хорошо. Думаю, теперь тебе надо поспать.
Спать! Как он может спать после всего этого?
– Спи, – строго говорит он. – Тебе нужен отдых.
Я дуюсь.
– У меня один вопрос.
– Да? Какой же? – Он настороженно смотрит на меня.
– Почему это ты ни с того ни с сего стал таким… разговорчивым, если не сказать больше?
Он хмурится.
– Рассказываешь мне все это, когда обычно выудить у тебя хоть что-нибудь – дело, прямо скажем, не из легких.
– Да?
– Ты сам знаешь, что да.
– Почему я стал разговорчивым? Не могу сказать. Может, оттого, что увидел тебя, практически мертвую, на холодном цементе. Или причина в том, что я буду отцом. Не знаю. Ты сказала, что хочешь знать, и я не желаю, чтоб Элена встала между нами. Она не может. Она – прошлое, и я говорил тебе это много раз.
– Если б она не заигрывала с тобой… вы по-прежнему были бы друзьями?
– Это уже больше чем один вопрос.
– Прости. Можешь не отвечать. – Я краснею. – Ты и так рассказал мне больше, чем я когда-нибудь надеялась от тебя услышать.
Глаза его смягчаются.
– Нет, не думаю, но с моего дня рождения она была как незавершенное дело. Она переступила черту, и я покончил с ней. Пожалуйста, поверь мне. Я больше не собираюсь видеться с ней. Ты сказала, что она за пределом того, что ты можешь стерпеть. Это я могу понять, – говорит он с тихой искренностью.
Ладно. Я постараюсь больше не думать об этом. Мое подсознание облегченно откидывается в кресле. Наконец-то!
– Спокойной ночи, Кристиан. Спасибо за поучительную сказку. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и наши губы коротко соприкасаются, но он отстраняется, когда я пытаюсь углубить поцелуй.
– Не надо, – шепчет он. – Мне нестерпимо хочется заняться с тобой любовью.
– Так займись.
– Нет, тебе нужен отдых, и уже поздно. Так что спи давай. – Он выключает прикроватную лампу, погружая нас в темноту.
– Я люблю тебя бескорыстно, Кристиан, – бормочу я, уютно устраиваясь у него под боком.
– Знаю, – шепчет он, и я чувствую его застенчивую улыбку.
Я просыпаюсь. Вдруг и сразу. Свет заливает комнату, и Кристиана нет в постели. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что сейчас семь пятьдесят три. Делаю глубокий вдох и морщусь, когда мои ребра протестуют, хотя уже не так сильно, как вчера. Пожалуй, я могла бы пойти на работу. Работа, да. Я хочу на работу.
Сегодня понедельник, и весь вчерашний день я провела, валяясь в постели. Кристиан позволил мне только коротко увидеться с Рэем. Честно сказать, он все тот же властный тиран. Я с нежностью улыбаюсь. Мой любимый тиран. Он был внимательным, любящим, разговорчивым… и не притрагивался ко мне с тех пор, как я приехала домой. Я недовольно хмурюсь. Придется что-то с этим сделать. Голова у меня не болит, боль в области ребер уменьшилась, хотя, честно признаться, смеяться приходится с осторожностью – но я в отчаянии. По-моему, так долго без секса я не была с… ну, с первого раза.
Думаю, мы оба уже восстановили душевное равновесие. Кристиан гораздо более расслаблен, его длинная сказка на ночь, похоже, похоронила некоторых призраков, как его, так и моих.
Посмотрим.
Я быстро принимаю душ и, вытершись, внимательно просматриваю свою одежду. Мне хочется чего-нибудь сексуального. Чего-нибудь, что может подтолкнуть Кристиана к действию. Кто бы подумал, что такой ненасытный мужчина может демонстрировать такой жесткий самоконтроль? У меня нет желания задумываться над тем, где и как Кристиан так вымуштровал свое тело. После его признания мы больше не говорили о педофилке. Надеюсь, больше никогда не будем. Для меня она мертва и похоронена.
Я выбираю почти неприлично короткую черную юбку и белую шелковую блузку с рюшами. Натягиваю чулки с кружевным верхом и свои черные «лодочки». Немного туши и блеска для губ, чтоб выглядеть естественно, и после энергичного расчесывания я оставляю волосы распущенными. Да. Вот так.
Кристиан завтракает за барной стойкой. Его вилка с омлетом замирает на полпути ко рту, когда он видит меня. Между бровями у него пролегает хмурая морщинка.
– Доброе утро, миссис Грей. Куда-то собрались?
– На работу. – Я мило улыбаюсь.
– Вот уж не думаю, – насмешливо фыркает Кристиан. – Доктор Сингх сказала: неделя отдыха.
– Кристиан, я не собираюсь одна валяться в кровати. Так что я вполне могу поехать на работу. Доброе утро, Гейл.
– Миссис Грей. – Миссис Джонс пытается спрятать улыбку. – Хотите позавтракать?
– Да, пожалуйста.
– Гранолу?
– Я бы предпочла омлет с белым тостом.
Миссис Джонс улыбается, а Кристиан не скрывает своего удивления.
– Очень хорошо, миссис Грей, – говорит миссис Джонс.
– Ана, ты не идешь на работу.
– Но…
– Нет, никаких «но». Не спорь.
Кристиан непреклонен. Я смотрю на него и только в этот момент замечаю, что он в тех же пижамных штанах и майке, что и накануне вечером.
– А ты едешь на работу? – спрашиваю я.
– Нет.
Я что, схожу с ума?
– Сегодня ведь понедельник, правильно?
Он улыбается.
– Был, когда я последний раз смотрел.
Я сужаю глаза.
– Ты прогуливаешь?
– Я не оставлю тебя здесь одну, чтоб ты опять попала в какой-нибудь переплет. И доктор Сингх сказала, что приступить к работе ты сможешь только через неделю. Помнишь?