— Послушай, я тебя ни от чего не оторвал? Я не хотел бы мешать этому твоему теннисисту. Он что, заставил тебя объявить мне бойкот? Ты мне не звонила уже несколько месяцев! У тебя все в порядке?

— Да-да, все хорошо, — машинально ответила она.

— Послушай, подруга, что-то я энтузиазма в твоем голосе не слышу. А ну выкладывай, что случилось?

— Да ничего не случилось, — ответила Лора. После чего, все еще не находя в себе сил рассказать о своей боли, уклончиво добавила: — Можно сказать, все пошло прахом.

Помолчав, она спросила:

— А кстати, ты сейчас один?

— Да. В данный момент один. Урсула скоро придет.

— Кто это Урсула?

— Кастельяно, тебе надо с ней познакомиться. Это голландский вклад в дело кардиологии, а главное — фактор моего сердечного здоровья. Если честно, этот вечер может войти в историю любовных побед Барни Ливингстона.

— Тогда лучше в другой раз поговорим, — извиняющимся тоном сказала Лора.

Голос ее звучал безжизненно.

— Перестань, Кастельяно, что там у тебя за проблема?

— Ты сейчас сидишь? — спросила она.

— А что? От твоих слов можно упасть?

— Нет, просто потребуется некоторое время.

Барни перенес телефон поближе к креслу и нежно проговорил:

— Лора, можешь не спешить. Рассказывай столько, сколько будет нужно. Не забывай, слушать я умею — это у меня профессиональное. Давай выкладывай.

И в этот момент ее прорвало.

Через сорок минут он ее перебил:

— Кастельяно, извини, но мне пора в аэропорт.

— Ах, ну да, — понимающе ответила она, — тебе надо встретить Урсулу.

— Не угадала. Она живет в двух кварталах. Я хочу успеть на последний рейс в Вашингтон.

— Нет, Барн, не надо. Правда! Я в порядке. Я в полном порядке.

— Это уж мне судить. Ты лучше поезжай меня встретить. Ничего не пей. Не глотай таблеток. И даже не садись за руль. Возьми такси и жди меня в аэропорту. Приколи на платье красную розу, чтобы я мог тебя узнать.

— А как же твои клиенты? — с легким укором напомнила она.

— Эй, дружок, ты что же, даже не помнишь, какой нынче день? Завтра суббота, а по выходным мой кабинет закрыт. Так что нравится тебе или нет, а я вылетаю.

Хотя в глубине души Лоре именно этого и хотелось, она все же слабо возразила:

— А как же Урсула?

— Не беспокойся, я ей все объясню. Она к моим фортелям привыкла. Она поймет. Главное, ты меня встречай!

* * *

Барни запихивал вещи в дорожную сумку, и в этот момент в дверях появилась доктор Урсула де Грот.

— Куда это ты собрался? — спросила она.

— Послушай, Урсула, присядь-ка на минутку. Мне нужно очень быстро рассказать тебе одну долгую историю.

Он приложил все усилия, чтобы доказать ей неотложность своей спасательной миссии. Но почему-то убедить кардиолога с льняными волосами ему не удалось.

— Ненавижу твою Лору! — с горечью заявила она.

— Почему? — удивился Барни, застегивая сумку.

— Разве непонятно? — Она протянула ему ключ от его квартиры. — Вот, забери. Думаю, мисс Кастельяно он больше пригодится.

47

Следующие два часа прошли для Лоры словно в небытии. Способность как-то функционировать поддерживалась в ней лишь надеждой на скорую встречу с Барни.

Когда он, подняв от ветра воротник куртки, вбежал в зал прилета, Лора уже была там.

При первом же взгляде у Барни заныло сердце. Она была белее смерти и казалась абсолютно беззащитной.

— Привет! Спасибо, что встретила. — Он обнял ее.

— А что, можно было не встречать? — вяло пошутила она.

— Хозяин — барин, — согласился Барни. — Так где мы ужинаем?

— В одиннадцать часов? — удивилась Лора.

— Готов спорить, ты ничего не ела!

Она кивнула:

— Я не хотела.

— Ну, голодать ты можешь без меня. А я умираю с голоду и должен немедленно набить брюхо какой-нибудь итальянской едой. И посытнее!

Они стояли у обочины. Подъехало такси, Лора села в машину, а Барни спросил у водителя:

— Какой самый лучший итальянский ресторан по дороге на Мейсон-Диксон-лайн?

— Многие ездят к Паскуале. Это в Джорджтауне.

— Годится.

И они поехали.

— Прошу прощения, синьор, но не могу найти заказ на имя Иегуди и Хепсибы Менухиных.

— О, какая жалость! — пропел Барни, изо всех сил подражая актерской манере. — А импресарио нас заверил, что обо всем позаботился. Может, все-таки поищете нам столик? Где-нибудь в уголке?

— Прошу извинить, синьор. Даже если бы это было в моих силах, вы оба одеты не совсем подобающим образом.

Он ни на секунду не поверил, что говорит с великим скрипачом и его сестрой. Да и вообще, Паскуале привык поддерживать славу своего заведения не только как самого вкусного, но и как самого элегантного в округе.

— Послушайте, мэтр, — сказал Барни, — я должен вам признаться. Я врач, а эта дама близка к голодному обмороку. Если мы сейчас же не накормим ее чем-то вроде феттучини, она может умереть у нас на глазах. А для вашего бизнеса это будет не очень хорошо.

Хозяин, уставший от пререканий, уже был готов кликнуть Рокко, бармена и по совместительству вышибалу, но тут появился прекрасно одетый, высокий, седовласый мужчина, чье внимание привлек оживленный спор в дверях.

— Паскуале, что происходит? — спросил он и быстро повернулся к Лоре — Добрый вечер, доктор Кастельяно.

— Добрый вечер, сенатор Отис. — Лора узнала человека, вместе с которым участвовала в теледебатах по проблеме курения. — Познакомьтесь с моим другом, доктором Барни Ливингстоном.

— Здравствуйте, доктор. Не хотите ли подсесть к нашему столику и пропустить по рюмочке? — любезно предложил он.

— Вообще-то мы собирались уходить, — ответила Лора, — Свободных столиков нет.

Сенатор, нахмурясь, повернулся к Паскуале.

— Точно нет, падроне? Доктор Кастельяно — очень уважаемый сотрудник Национального института здравоохранения. Скорее всего, она была на срочном вызове и поэтому не успела сменить платье. Я уверен, ради такого случая вы можете сделать исключение.

Не рискуя навлечь на себя неудовольствие конгресса, Паскуале пошел на попятную и буркнул:

— Вообще-то мы держим один заказанный столик на двоих, но клиенты, кажется, запаздывают. Не пройдете вот сюда, пожалуйста?