По обеим сторонам главной дороги выстроились сувенирные лавки для туристов, где можно было купить «Китай в миниатюре» и привезти домой, в какую-нибудь Северную Дакоту, на память. Вправо и влево уходили небольшие улочки, оформленные так, чтобы живущие здесь китайцы чувствовали себя как дома. Вдоль тротуаров стояли фонари в китайском стиле, на перекрестках на таких фонарях были написаны названия расходящихся во все стороны переулков. На китайском и английском языках.
— Смотри, смотри, Гарри! — с нездоровым оживлением висельника шептал Барни. — Здорово, правда? Представляешь, что чувствовал Марко Поло, когда впервые увидел такое?
Лора промолчала Она снисходительно слушала Барни, который, конечно, и сам понимал, что все его рассказы до ослабевшего мальчика вряд ли доходят. Несмотря ни на что, Барни старался втиснуть в него как можно больше информации, чтобы Гарри успел побольше узнать в отпущенное ему время. И тем самым компенсировать непрожитое.
Родители Сюзан жили на первом этаже дома на Джексон-стрит. В окне стояла табличка по-китайски, которая, как они рассудили, извещала, что здесь принимает специалист по традиционной китайской медицине, на две тысячи лет уходящей корнями в глубь веков, если считать от Гиппократа. Доктор Сян, его жена, Сюзан и ее незамужняя младшая сестра, все — в цветастых шелковых костюмах, сидели за низким столиком и пили чай.
При появлении гостей старик встал и что-то сказал на кантонском диалекте.
Сюзан перевела:
— Отец приветствует вас в нашем доме и говорит, что разделяет ваше горе в связи с болезнью мальчика. Он спрашивает, не позволите ли вы ему обследовать Гарри?
Барни с Лорой переглянулись.
«Хуже-то не будет, — подумала Лора. — В конце концов, он настоящий врач. Только не такой, как мы».
Барни кивнул старику и сказал:
— Большое спасибо.
Доктор Сян провел их в другую комнату, от пола до потолка уставленную коробками с лекарственными травами, обозначенными иероглифами. Они положили пылающего мальчика на стол для обследования и с двух сторон держали его за ладошки, пока доктор не спеша и тщательно прощупывал разные точки на руке у Гарри.
Только руку?
— Он измеряет пульс в двенадцати точках, — пояснила Сюзан. — Это наш традиционный метод диагностики.
Затем доктор Сян открыл Гарри рот и с помощью увеличительного стекла обследовал его язык. Он что-то быстро сказал Сюзан по-китайски.
— Отец говорит, он может приготовить мальчику лекарство. Еще он просит вашего разрешения на проведение ему сеанса акупунктуры.
— Это больно? — спросил Барни.
— Нет, — покачала головой Сюзан. — Папа это не больно делает.
Барни с Лорой вновь молча обменялись взглядами. И согласились. Глазами они сказали друг другу: «Мы должны испробовать все».
Процедура заняла около получаса. Доктор Сян ставил малышу иголки в основном вокруг ушка. Потом он извинился и пошел готовить лекарство.
— Гарри может пить? — спросила Сюзан.
— Да, — ответила Лора. — Слава богу, да.
Когда наконец дошло до ужина, Гарри уже не спал. Округлившимися глазами он смотрел на яркие одеяния хозяев дома, которые воспринимал как маскарадные костюмы. Показывая пальчиком на парчовый наряд миссис Сян, он сказал:
— Мама, смотри, птички!
Миссис Сян улыбнулась в ответ. Тогда Гарри повернулся к Лоре и спросил:
— А почему все в пижамах?
На что Барни сказал:
— Это потому, что здесь рано ложатся спать. А тебе сегодня, наоборот, придется лечь попозже.
К великой радости Лоры, малыш теперь пил охотнее. Он не только проглотил приготовленное мистером Сяном лекарство, хотя, судя по его выражению, оно было очень горькое, но даже выпил немного бульона.
Когда настала пора прощаться, доктор вручил им небольшой пузырек своего снадобья, чтобы дать мальчику еще два раза вечером и один раз утром.
В половине десятого они прибыли в мотель, где их ждала записка: «Доктор Уайман ждет вас сегодня в десять часов».
Разумеется, они приехали пораньше, поскольку восприняли сообщение как согласие Питера.
И не ошиблись. Хотя, даже проявляя великодушие, Уайман оставался Уайманом.
— Так. Не надо только никаких благодарностей и слез. Тем более что мы не знаем наверняка, каков будет эффект. Если хотите знать, я решил пойти на это лишь потому, что уверен: вы не станете болтать.
Он протянул им плотный конверт. Барни нащупал несколько ампул.
— Попробуйте начать с одного кубика. Если нормально перенесет, через два часа удвойте дозу. Затем еще два дня по три раза в день. Я положил вам комплект одноразовых шприцов. За счет фирмы.
Лора кивнула.
— Я буду вам признателен, если вы станете его колоть где-нибудь в другом месте. И не забудьте сообщить мне результат — это очень важно для моего исследования.
Как такому бесчувственному мерзавцу сказать спасибо? Уайман решил за них эту проблему: он посмотрел на часы и объявил:
— Мне пора.
Но не двинулся с места. Было видно, что он еще что-то хочет сказать.
Наконец Питер кашлянул и выдавил:
— Представляю себе, что бы я чувствовал, если бы речь шла о моем ребенке. То есть…
Не найдя слов, он подошел к Гарри и потрепал его по щечке. И, не давая никому опомниться, вышел.
В мотель они мчались на безумной скорости. Вбежали в номер, бережно уложили Гарри на кровать и задернули шторы.
Потом беспомощно переглянулись.
— Хочешь, чтобы это сделал я? — тихо спросил Барни.
— Могу и я, — с каменным лицом ответила Лора.
Тут Барни признался:
— Пожалуйста, Кастельяно. Я не умею обращаться со шприцем. И тем более не могу колоть своего сына.
Лора ввела иглу мальчику в ляжку. Тот вскрикнул. Потом вдруг затих.
Они окаменели. Неужели они его убили?
Как изваяния, они стояли по обе стороны от кровати и неотрывно смотрели на своего ребенка.
Прошла, казалось, целая вечность, а на самом деле несколько секунд. Лора нагнулась и пощупала Гарри запястье.
— Барн, пульс есть. Стабильный.
— Думаешь, он вырубился от укола?
Она помотала головой:
— У нас было двое ужасных суток. Представь себе, насколько он измучился.
Она взяла малыша на руки и крепко прижала к себе.
Барни пощупал сыну лоб.
— Все та же пустыня Сахара, — констатировал он. — Сколько прошло времени после укола?