– Чего в каникулы-то делаешь? – встречал он Иру одним и тем же вопросом.
– Ничего, – пожимала плечами Ира.
– Давай куда-нибудь забуримся? – Митька спрыгнул с брусьев. Костюмчик у него был чистый. Не похоже, чтобы он много занимался. И какой-то он подозрительно утепленный. Не закаляется – это уж точно.
– Нефтяник, что ли? – Стоять было холодно. – Занятие придумать не можешь? – Ира пошла дальше. Дыхание после резкой остановки никак не восстанавливалось.
– Могу. Но для тебя выделю минуту. Может, к Щукину метнемся?
– Он, наверное, у Лики пропадает.
– Это Курбанова у него пропадает. Любовь прошла, осталось чистое чувство. Дружба. Знаешь такое слово?
Видеть Митьку без ежедневника и не в школьном костюме было странно. Без антуража он как будто уменьшился и похудел.
– Это ты его не знаешь.
– Откуда такие выводы?
– Зачем мне про Щукина постоянно слушать? Он тебе по дружбе что-то рассказал, а ты дальше несешь, как сорока.
– Я наблюдаю и делаю выводы. Больше у меня никаких источников нет. Например, я вижу, что Щукин к тебе неравнодушен.
Ира помахала руками, прогоняя неприятную знобкость в теле. Воздух был полон воды. Хоть бы снег пошел.
Митька стоял. Уходить не собирался.
– Меня не интересуют твои выводы, – разозлилась Ира. – Делай их в другом месте.
– А у тебя любовь? – Парщикова ничем невозможно было пронять.
– Отстань, – Ира перешла на легкий бег.
– Достойным людям – достойные отношения!
– Завидуешь?
– Беру пример. Катька-то где?
Ира резко остановилась, так что одноклассник на нее чуть не налетел.
– Каникулы закончатся, придет в школу.
– У нее со своим серьезно?
– А не пошел бы ты наблюдать и делать выводы в другое место!
– Не могу. Ты как раз являешься объектом моего наблюдения.
– Тогда догоняй!
Помнится, в спортивном лагере Щукин с Бусаровым поколотили Иру за то, что она быстро бегает. Им стало обидно, что она обошла их на соревновании. Посмотрим, какой бегун Митька.
Парщиков оторвался через минуту. Ира за спиной услышала громкий выдох и поняла, что дальше можно не стучать пятками по асфальту. Но она недооценила «противника». Митька ее ждал около подъезда.
– У тебя днюха скоро. Как отметишь?
– Сергеенко на скальник зовет, – неожиданно призналась Ира. Откуда Митька может знать про ее день рождения? Или все в свой дебильник записал?
– Скальник – это то, что скалывают? Или откуда скалываются?
– Это каменные стены, по которым лазают альпинисты.
– Ты альпинист? – Митька с уважением посмотрел на Иру.
– Позвали по стенкам полазить.
– А чего далеко ехать? На стенку и здесь залезть можно. От тоски.
На мгновение Иру снова посетила мысль, что Митьке что-то нужно, но все это было как-то слишком неправильно.
– Ты был в Екатеринбурге?
– Я нигде не был. – Митька загрустил. – И много вас народа идет?
– Не знаю.
– Нажретесь и попадаете со своих скал.
Приятно, когда тебе такое говорят. Особенно когда до дня рождения осталось всего ничего.
Немного прошли молча.
– У матери тоже скоро день рождения, – доверительно сообщил Митька.
Мать-Скорпион! Что может быть лучше?
– Я ей решил в подарок живых бабочек подарить. Она цветы всякие любит.
Надо было как-то реагировать, но Ира не знала как. Так и тянуло сказать гадость. Но Митька вещал о сокровенном, обижать его не хотелось. Кто бы подумал, что глубоко в душе Парщиков романтик. Бабочек маме дарит. Откуда он это только взял?
– У нее день рождения двенадцатого, а привозят бабочек раз в две недели. Короче, не попадаю я в сам праздник. Они могут у тебя несколько дней пожить?
– Где пожить?
– Бабочек подарить нужно в пятницу, а привезут их в понедельник. Четыре дня. Их в какой-нибудь уголочек посадить и кормить раз в день.
Ира представила зоопарк своей квартиры, где в каждом закутке уже сидит по таракану. А тут еще живности подбросят.
– В ванну если только, – неуверенно произнесла она.
– И не мыться неделю, – подхватил Митька. – Конечно, походникам мыться нельзя. Они должны к грязи привыкать.
– Надо у моих спросить, – тянула Ира, пытаясь сообразить, кому конкретно стоит задавать вопрос. Матери все равно, отец сейчас не при делах. Сестру разве только. Она и ответ соответствующий даст, даже адрес укажет, куда с этими бабочками идти.
– Ну… – Это красиво. И необычно. Среди осенней унылости такой фейерверк красок. – Привози своих бабочек. А они дорогие?
– Если пара сдохнет, не страшно. Пусть хотя бы половина дотянет. – И снова резко спрыгнул на другую тему. – Слушай, а ты свой день рождения отмечать будешь?
– Наверное. В походе.
Дни рождения в семье всегда проходили тихо. С утра подарки подарили, вечером чай с тортом попили. Гостей не звали.
– А дома? Для друзей? – тянул из нее жилы Митька.
– Четверг вроде. Неудобный день.
– Нормальный! Я приду!
Рвение одноклассника не находило объяснения.
– Собирай большую тусню, – активно советовал Парщиков. – Щуку приглашай. А если позвать Лику с Ленкой, то можно смело писать афиши: «Впервые на арене цирка! Смертельный номер! Недрессированные львы! Еду приносить с собой и в себе!»
Ира вновь попыталась представить, как весь этот бардак разместится в ее сумасшедшей квартире. Не получилось. Папа на диване, мама шуршит в кухне, сестра у себя телевизор смотрит. Заставить всех одновременно встать и уйти может только волшебник. Хотя это, наверное, будет красиво – бабочки и ее день рождения.
– Ладно, вези своих бабочек. – Все проблемы нужно решать поступательно.
Согласилась, забыв, что понедельник – это завтра. И наступило оно стремительно. Ночь промелькнула – и вот они, бабочки.
– Нет таких преград, которые мы не могли бы перед собой поставить! – бодро сообщил Митька, внося в квартиру белую коробку, перевязанную алой лентой. На ней красовалась надпись «Мир бабочек». Так и виделась внутри упаковки самая настоящая вселенная, где живут только легкокрылые насекомые.
– Мы успешно боремся с трудностями, которые сами себе создаем, – завершил Митькину мысль Щукин.
Его не ждали. Какого черта он вообще сюда пришел?
Парщиков дернул ленточку.