Как та узнала, где она провела день?
Боже мой, ты становишься просто ненормальной, сказала она себе. Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Может быть, тот человек, у которого она брала напрокат катамаран, ее муж… или двоюродный брат… или вообще любовник?..
Оказавшись у себя в номере, она сразу же пошла в крохотную ванную комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя оттуда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано, чтобы ложиться спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет уснуть.
— Может быть, заняться стиркой? — сказала она вслух и посмотрела на небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное и подсознательное беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы желая отделаться от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то жуткая шизофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную. Сол Джеррард способен довести до такого состояния любую: каждая бы на ее месте чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая пища для размышлений, подумала она, вовсе не имея в виду недавно съеденный ужин.
Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и выглаженные вещи. Покончив с этим, она с каким-то отчаянием оглядела крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело у нее внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движением выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору.
Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие на все двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны бассейна доносились радостные возгласы, пронзительный визг и смех. Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тяжелыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбиваемый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания местных жителей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их голосов заглушил собой навязчивый ритм диско.
Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы, она отвернулась от окна и опустила штору.
Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехорошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке, она пыталась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась, припоминая, что было накануне вечером: вот она вошла в ванную комнату, подняла сумку с бельем, приготовленным в стирку… Да, сумка! Накануне утром, собирая вещи в стирку, она положила пару носков для тенниса рядом с сумкой, чтобы потом не забыть выстирать их самой.
А вчера вечером она нашла их в сумке.
Кто-то рылся в ее вещах. Внутри у нее все оборвалось. Кто это мог быть?
Ее словно током ударило. Она вскочила с постели, обыскала всю комнату, вытащила всю одежду, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах. Все было в порядке. Она бессильно опустилась на кровать, все еще продолжая хмуриться, но чувствуя между тем огромное облегчение. Не потому, что вор мог украсть чтонибудь ценное. Она не могла похвастаться нарядами — самые обычные летние тряпки из хлопка. Даже то ее платье, в котором она была в тот вечер в ресторане, не представляло из себя ничего такого, на что бы вор мог позариться. У нее были, правда, довольно милые украшения — так, обычная бижутерия, а все остальное — паспорт, билеты, чековая книжка — хранилось в сейфе у дежурной.
Наверное, горничная, подумала она. Да, должно быть, так все и было: горничная убирала номер, нечаянно перевернула сумку и, не заметив, что носки лежали снаружи, запихнула их в сумку вместе с остальными вещами.
Она решила все-таки спуститься вниз и проверить, все ли на месте в сейфе. Да, естественно, все на месте. Чувствуя себя последней идиоткой, она улыбнулась сидевшей за стойкой дежурной, которая была несколько удивлена тем, что Кэндис так и не взяла ни одного чека. Дежурная улыбнулась ей в ответ, но по слегка изменившемуся выражению ее глаз и лица Кэндис поняла, что за спиной у нее кто-то стоит. Улыбка стала еще более приветливой и загадочной, а зрачки темных глаз — огромными.
Кэндис оглянулась и слегка вздрогнула, услышав мягкий голос Сола:
— А, Кэндис, вы уже вернулись?
Сердце ее забилось, словно пойманная в клетку птица.
— Я… я никуда и не уходила, — промямлила она.
— Я пытался дозвониться до вас вчера вечером, но никто не подходил к телефону. — Его ленивая спокойная улыбка так не соответствовала внимательному выражению его глаз.
— Вот как? А, да, я была в прачечной.
— Ну тогда все ясно, — сказал он, мрачнея, хотя глаза его смеялись. — Я, наверное, вас задерживаю?
Кэндис бросила взгляд на дежурную за стойкой, без всякого стеснения подслушивавшую их разговор, и смущенно пробормотала:
— Я… да нет… ничего, я уже все сделала.
Дежурная одарила Сола ослепительной улыбкой и низко нагнулась над стойкой, выставляя напоказ свой внушительных размеров бюст.
— Мисс Хьюм проверяла свою чековую книжку, — как бы между прочим обронила она.
Это страшно разозлило Кэндис. Дежурная не имела права говорить кому бы то ни было, что именно делала Кэндис, но спорить было бесполезно. Похоже, попроси он сейчас у нее чековую книжку Кэндис, она отдала бы ее без всяких возражений.
— Ясно, — сказал он, и на какую-то долю секунды что-то холодное, зловещее мелькнуло у него в глазах. Мелькнуло и исчезло, исчезло настолько быстро, что она решила, что это ей только показалось, и когда он сказал: — Мне нужно поговорить с вами. Может быть, сядем вон там? — она позволила взять себя за руку и провести в дальний угол вестибюля.
Она утонула в мягких подушках кресла. Он сел напротив и загадочным, пристальным взглядом стал рассматривать ее сквозь розовые и кремовые лепестки красного жасмина, стоящего в вазе на столике. Сладкий запах, запах тропиков, висел в стремительно разогревающемся воздухе. Щелкнул выключатель, и под потолком, набирая обороты, закрутился огромный вентилятор.
Она чувствовала себя очень скованно.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, сверля ее взглядом.
— Нет, — поспешно ответила она, — а что такого могло случиться? Хотя, должна признаться, я слегка удивлена тем, что вижу вас здесь.
— Да, я приехал убедиться, что вы все уладили с тем парнем, у которого брали напрокат катамаран.
Она покраснела.
— Я еще только собиралась это сделать. Я, наверное, должна ему еще что-то заплатить…
— Нет, зачем же? Вы заплатили ему за день, он больше не просит. Катамаран на месте, так что он ничего не потерял.
— Благодарю вас, — произнесла она чужим голосом, чувствуя страшную скованность.