Но Макс не может пойти к королю без доказательств. Вряд ли Джорджио примет только одну лишь фотографию, а значит, придется пройти тест на ДНК. Это займет около шести недель.
Нет, должен быть способ ускорить процесс. Макс может потребовать, чтобы результаты были готовы через неделю.
И если окажется, что история Джованни правдива, тогда Роза — единственная наследница престола.
Макс сжал руки в кулаки. Народу Нироли, где большинство людей приверженцы старых традиций, будет сложно принять правящую королеву.
И Роза возненавидит подобное положение вещей. Собственно говоря, ей не понравился бы и статус супруги властвующего короля, если бы Макс стал таковым. С чего он вообще решил, что она согласилась бы выйти за него замуж? Разумеется, в ее глазах отражается вовсе не любовь к нему, а обычное влечение.
Широко зевнув, Макс посмотрел на светлеющее небо. Совсем скоро наступит осеннее утро.
— Четыре часа сна, — сказал он себе и отправился в постель.
Роза провела день на винограднике. Когда солнце поднялось высоко над головой, она спросила у техников:
— Что вы об этом думаете?
— Все чисто, — выступил вперед самый смелый. — Листья погрызли насекомые, а не поразила ржа.
— Хорошо. Скажите, на чем основаны такие выводы?
Техник ответил, а остальные согласно закивали.
— Вы совершенно правы. Виноградник чист, как младенец. — Роза дождалась, пока смолкнут восхищенные возгласы, и продолжила: — Но это не повод расслабляться. Вам нужно проверять все виноградники каждую неделю, пока эта зараза не останется воспоминанием.
— А когда это будет?
— По меньшей мере, через полгода. Но после этого периода виноградники нужно будет обследовать ежемесячно. Вспышки заражения могут периодически повторяться.
— Некоторые говорят, что мы зря уничтожаем пораженный виноград.
— Знаю. А вы как считаете?
Техники начали высказывать свои суждения. Особенно внимательно Роза слушала молодую девушку, которая еще раньше высказывала мнение, что лучше подождать, а не сразу предпринимать крайние меры.
— Она все еще уверена в этом, — сообщила Роза Максу за ланчем.
— Как ее имя? — Услышав ответ, Макс кивнул. — Естественно, как коренная жительница Каттины, она на стороне виноделов. Я исключу ее из команды досмотра, иначе чей-нибудь виноградник может пострадать.
— Да. Но она отличный специалист. Училась в Италии. Как думаешь, не отправить ли ее на дальнейшее обучение?
— Считаешь, это стоит того?
— Да.
— Тогда я прослежу за этим лично. Нироли нужны специалисты. Нельзя зарывать талант молодых и перспективных студентов. — Губы Макса тронула странная улыбка. — Ты устала, Роза, у тебя даже появились круги под глазами. Теперь, когда твои люди могут самостоятельно распознавать признаки заболевания лозы, несколько спокойных дней на вилле тебе не повредят. Будешь купаться и валяться на солнышке, отдыхая перед возвращением домой.
Одного беглого взгляда из-под ресниц Розе хватило, чтобы понять: Макс не собирается составлять ей компанию. Он хочет от нее избавиться. А эта странная нежность в его голосе, наверное, лишь отблеск ее призрачной надежды.
— Я и сама думала об этом. Ты прав — если я не съезжу на могилу родителей, мне не будет покоя. К тому же несколько дней там помогут мне собраться с мыслями и написать финальный отчет в Новую Зеландию.
Поскольку решение было принято, следующим утром Роза отправилась на Роял-Айленд.
Прибыв на свою виллу, Роза изо всех сил старалась сдерживать эмоции, но все же ее глаза наполнились слезами, когда прислуга приветствовала ее. Одна из горничных даже начала плакать. И Роза тоже не смогла сдержать печаль.
Домоправительница по-матерински обняла девушку.
— Я приготовлю вам успокаивающего чая, — сказала она, отсылая горничных заниматься своими делами.
А когда Роза помылась с дороги и выпила травяного чаю с медом, они поговорили о ее родителях и о том, сколько счастливых каникул провела здесь маленькая принцесса.
— Они по крайней мере ушли вместе. Ваши родители не любили разлучаться. — Домоправительница вздохнула, но через мгновенье ее лицо озарила улыбка. — Они были бы рады узнать, что вы вернулись.
И все же пока Роза не могла уговорить себя пойти на их могилу. Ее отъезд на виллу стал своего рода спасением — быть рядом с Максом и томиться в муках становилось невыносимее с каждым днем.
В следующие дни Роза только плавала и загорала. По утрам она переписывала свои заметки в компьютер и потом посылала их Максу по электронной почте.
Его сообщения были оптимистичными. Виноделы успокоились, а та девушка, о которой они говорили, была отправлена на год в престижный американский университет, чтобы усовершенствовать свои познания.
И хотя Макс писал кратко, без намека на какие-либо эмоции, Роза сохраняла все его письма и перечитывала их, не в силах удалить.
Не нужно было ей вообще приезжать на Нироли. Но Роза не могла повернуться спиной к своему народу.
Ах, если бы не дурацкие законы! Должен же король понимать, чего стоили ему древние, составленные рукой, без сомнения, жестокого правителя, устои королевской семьи. Наследник за наследником отказывались от трона ради своей любви.
Но Макс не такой. Он чтит долг и готов пожертвовать жизнью во имя народа Нироли.
Нет, Роза и представить себе не могла, что он пылает от любви к ней. В его глазах она видела страсть, но это чувство могут испытывать любовники, которые даже не нравятся друг другу.
Однако злиться и жалеть себя не имеет смысла. У нее нет надежды, а значит, нужно найти иной способ пережить свою запретную любовь. Со временем ей, возможно, удастся смириться с этой потерей.
— Роза!
Восторг наполнил все ее существо. Роза повернулась и, увидев Макса, судорожно сглотнула.
— Что… что ты здесь делаешь?
Он выглядел так, словно недавно принял решение, стоившее ему не одной бессонной ночи. Но его голос тем не менее звучал как обычно, когда он заговорил:
— На Нироли все в порядке. А я должен был увидеть тебя перед отъездом.
Вскочив, Роза порывисто обняла Макса. Если она и хотела расстаться с невинностью, то только с тем, кого любила и ждала годами.
— О, Макс! — она крепче прижалась к нему. — Я так скучала по тебе.
— Я тоже скучал, — ответил он и мягко высвободился из ее объятий.
Роза подивилась собственной глупости. Она опустилась на шезлонг, скрестив руки на груди и расправив плечи, чтобы хоть как-то сохранить остатки гордости.