Но власть эта была призрачной. Музыка словно не хотела покориться ему.
Скрипка под его смычком не пела, а пронзительно взвизгивала и фальшивила. Флейта пищала, а звук виолончели напоминал голос бранчливой рыночной торговки.
«Всё дело в этих бездарных глупых инструментах, — утешал себя музыкант. — Я должен найти инструмент, достойный меня, достойный моего редкого таланта…»
Рядом, по соседству, под самой крышей маленького дома жила юная кружевница Миэль. Девушка частенько сидела возле узкого окна, подперев щёку кулачком, разглядывала летящие мимо снежинки. А потом ткала кружева, лёгкие и мерцающие, как падающий снег.
Однажды Мираклюс услышал звуки прекрасной незнакомой музыки. Чистая мелодия лилась, поднималась куда-то ввысь, улетала и вновь возвращалась. От неё веяло живым теплом, и она рассказывала о скорой весне.
Мираклюс выбежал на улицу. Перед домом Миэль стоял высокий, немного сутулый юноша с чёрными волосами, тусклыми прядями падавшими на плечи. Он играл на скрипке, а кружевница Миэль сидела у окна и задумчиво слушала, по привычке подперев щёку маленьким кулачком.
— Скрипку! Продай мне свою скрипку! — взмолился Мираклюс. — Я заплачу за неё вдесятеро больше, чем она стоит!
Но музыкант только покачал головой:
— У меня нет ничего, кроме этой скрипки! Я её не продам.
Сколько ни упрашивал, ни уговаривал его Мираклюс, юноша упрямо твердил своё.
«Я не ошибся. Весь секрет в скрипке, — решил Мираклюс. — Не может этот жалкий мальчишка играть так прекрасно, так вдохновенно. Ах, хитрец, ах, проныра! Теперь понятно, почему он не захотел продать мне свою скрипку!»
В тоске бродил Мираклюс по пустынным комнатам своего дома, не прикасаясь больше ни к одному инструменту, а пыль и паутина натягивали на них серые чехлы.
Однажды на стук молочницы никто не открыл дверь.
Мираклюс исчез. Никто не знал, где он. Умер или ушёл бродить по свету.
На самом деле, его пристанищем стало мрачное подземелье королевского дворца. Со страстью принялся он изучать чёрную магию, пытаясь раскрыть её ускользающие тайны. Он надеялся с их помощью покорить стихию музыки. «Я создам самый совершенный инструмент, которому нет подобных, — мечтал Мираклюс. — И тогда все поймут, что я величайший музыкант в мире. Все птицы беспечно поют и чирикают, но надо иметь золотое соловьиное горло».
Король, с трудом скрывая досаду, слушал его бессвязные речи, не мешая ему жить в стране путаных грёз и сновидений…
Король перешагнул порог и, как всегда, зябко поёжился, плотнее запахнул плащ у горла.
— Ну, чем ты нас порадуешь сегодня, Мираклюс? — мрачно спросил он.
— Взгляните сюда, ваше величество! — Мираклюс чуть приподнял крышку котла. В котле кипела и бурлила густая, чёрная, как ночь, маслянистая жидкость. На миг что-то золотое, разбрызгивая лучи, засветилось из темноты, но Мираклюс тут же поспешно накрыл котёл крышкой.
— А вы послушайте, как они звенят! Мои чудесные золотые колокольчики! — исступлённо вскричал Мираклюс.
Нелепыми заячьими прыжками он подскочил к высокому подсвечнику и разом задул все свечи.
Подземелье погрузилось в кромешный мрак. Запахло чадом погасших свечей. Король вздохнул, подчиняясь неизбежному, ощупью нашёл кресло и сел.
В темноте послышался прерывающийся от волнения голос Мираклюса:
— Ваше величество! Я переплавил людские улыбки, лукавые, шаловливые, нежные, в золотые бубенцы и колокольчики! Пусть эти люди больше никогда не смогут улыбнуться, но наступит час, и они услышат музыку, очищающую душу. Вот крошечный колокольчик — это улыбка ребёнка! Вы только послушайте, как он звенит! Впитайте в себя его звон…
Подземелье наполнил негромкий ясный звон, свежий и прозрачный, как лесной ключ утром среди фиалок.
— А-а! — пронзительно закричал Мираклюс. — Теперь послушайте этот! О мой чудесный колокольчик! Это — улыбка матери!
Под нависшими сводами поплыл ласковый, убаюкивающий звон, глубокий и нежный.
— Дай мне их! Ну дай же мне их скорее! — протягивая руки в темноту, нетерпеливо проговорил король. — Вот они! Какие они тяжёлые! Тяжёленькие, и как их много…
Король с жадностью схватил золотые колокольчики. Он пересчитывал их в темноте, сбивался со счёта, начинал сначала.
— Проклятие! Неужели они до сих пор боятся света? — с тоской и бессильной яростью прошипел король.
— Увы! — простонал Мираклюс.
Король так и затрясся не то от озноба, не то от злости.
Да, друзья мои, приготовьтесь узнать нечто невероятное!
В древних книгах и манускриптах разыскал магистр Мираклюс проклятый секрет, как отнимать у людей самое заветное их сокровище — улыбку.
С тех пор день и ночь бродили по городу королевские сборщики улыбок и отнимали улыбки у всех жителей, оставляя после себя мёртвую тишину и отчаяние. Они прислушивались, не звучит ли где тихий спрятанный смех, приглядывались, не утаил ли кто-нибудь свою улыбку.
Все эти улыбки магистр Мираклюс превращал в золотые поющие колокольчики на дне своего дьявольского котла.
Но золото это обладало одним поистине удивительным свойством. Стоило только упасть на золотой колокольчик случайному отблеску солнца, дрожащему лучу свечи, как колокольчик тут же вновь превращался в улыбку.
Колокольчик таял в воздухе, слышался еле слышный щекочущий смех, и улыбка вновь возвращалась к своему владельцу.
Конечно, королевские сборщики улыбок без труда находили беглянку. По особому блеску глаз, по дрожанию губ они обнаруживали улыбку и снова отбирали её.
Но что толку! Снова превращал улыбку в золотой колокольчик магистр Мираклюс. Однако капризное золото по-прежнему исчезало при первом луче света.
В полной темноте магистр Мираклюс часами играл с бесценными колокольчиками, наслаждался их мелодичным звоном. Но недолго длилось это счастье. Король спускался в подземелье и безжалостно отбирал у него все колокольчики, все до единого.
Где он их прятал, где хранил, не знал ни один человек во дворце…
«Только бы убить улыбки, убить это живое золото… — стараясь унять дрожь, подумал король. — Старик клянётся создать волшебный эликсир. Говорит, одной его капли достаточно, чтобы золотой колокольчик навсегда перестал бояться света. О, тогда я сейчас же прикажу перелить все колокольчики в монеты, в полновесные золотые монеты. Наконец-то я стану богат, несметно, неслыханно богат. Тогда прощай, жалкий фантазёр Мираклюс, прощай, моя невеста, капризная королева Ветреница…»
— О, только бы создать волшебный эликсир… — простонал где-то у ног короля магистр Мираклюс. — Я сделаю из золотых колокольчиков чудесный музыкальный инструмент. Ведь у каждого колокольчика свой дивный неповторимый голос. А когда они зазвучат все вместе — это будет поистине золотая музыка. Тогда слава, как служанка, покорно и униженно сама постучит в мою дверь…