Так оба этих человека в кромешном мраке мечтали каждый о своём.
— Мечтай, глупец! — с издёвкой неслышно прошептал король. — Что стоит дешевле, чем мечта глупца?
Король заботливо завернул золотые колокольчики в свой бархатный чёрный плащ.
— Зажги свечи! — нетерпеливо приказал он. — Какая, однако, здесь болотная сырость. Ах, я, кажется, сейчас чихну. Терпеть не могу чихать в темноте. Впрочем, при свечах тоже.
Король отчаянно боялся простуды, и насморк казался ему величайшим несчастьем.
Магистр Мираклюс дрожащими руками зажёг свечи в высоких подсвечниках… Язычки огня, распрямляясь, осветили сырые низкие своды.
— А это что? — Король указал на кучу чёрных уродливых камешков на столе магистра Мираклюса.
— Это?.. — Мираклюс на мгновение смущённо замялся. — Не удивляйтесь, ваше величество. Все улыбки бедняков в вашем королевстве уже давно отобраны. Теперь сборщики улыбок приносят мне улыбки богачей: придворных, зажиточных лавочников и стражников. Но это уже не улыбки, а ухмылки подобострастные, алчные, злорадные. В них помещалось столько мрака, что они превращаются не в золотые колокольчики, а в чёрные камни.
— На что мне эти чёрные камни! Мне нужно золото, много золота! — раздражённо воскликнул король. Он нахмурился и пробормотал словно про себя: — Я раздобуду новые улыбки… Есть ещё на свете королевства, где доверчивые глупцы улыбаются на каждом углу. Я пошлю туда Главного Сборщика Улыбок и он…
Тут король снова повернулся к Мираклюсу и подозрительно поглядел на него:
— Постой, постой, а моя улыбка? Я желаю знать, во что превратилась моя добрая, обаятельная улыбка? В золотой колокол, в алмазный? Говори же!
Магистр Мираклюс с виноватым видом отвёл глаза.
— Увы! — в замешательстве прошептал он и протянул королю маленький мрачный камушек жгуче-чёрного цвета.
Король со злобой оттолкнул руку Мираклюса.
— Но ты молчишь о главном, старик! — с угрозой проговорил король. — Когда же, когда, наконец, будет готов волшебный эликсир?
— Я день и ночь ищу разгадку этой тайны, — с тоской простонал магистр Мираклюс.
— Даю тебе три дня сроку, не больше. — Угрюмый взгляд короля не предвещал ничего доброго. — Мне надоело ждать. И учти, из бездельников получаются отличные висельники!
Король так резко захлопнул за собой дверь, что порыв ветра сорвал с фитилей языки пламени и погрузил в кромешную тьму подземелье и магистра Мираклюса…
Король поднимался по крутым ступеням, торопясь оставить внизу сырость и темноту.
Чем выше он поднимался, тем громче становился голос ветра.
Там, снаружи, словно все ветры мира свились в кольцо вокруг королевского дворца.
Они пересвистывались, завывали на разные голоса. Косо летели голубые снежинки.
Прогремел лист железа, сорванный с какой-то крыши.
«Это она, моя невеста, королева Ветреница. Она летит, она уже близко…» — зябко поёжившись, подумал король.
На верхней площадке лестницы короля поджидали придворные и его любимец барон Нибумбум.
— Какая прелестная погода, ваше величество! — воскликнул барон Нибумбум. — Не понимаю только, почему сегодня все петухи в королевстве передрались и так громко хлопают крыльями?
Барон Нибумбум считался первым глупцом в королевстве.
Он смотрел на всех наивными доверчивыми глазами и вечно молол всякую чепуху. Но король подозревал, что он из хитрости прикидывается таким дуралеем, и потому не слишком доверял ему.
— Её величество королева Ветреница ожидают вас, — с поклоном сказал барон Нибумбум.
Страна королевы Ветреницы находилась как раз по соседству с владениями короля Краподина Первого.
Население этой страны было на редкость шумным, беспокойным и непоседливым. Впрочем, чему тут удивляться, ведь это были ветры.
Когда королева решала навестить своего жениха, она приказывала отпереть тяжёлые чугунные ворота. И тогда вслед за своей повелительницей в распахнутые ворота со свистом вылетала её прозрачная свита: ветры, вихри и сквозняки.
Стоило королеве появиться во дворце Краподина Первого, как все двери начинали хлопать, занавески взлетать к потолку.
Мелкие ветерки, пажи королевы, лукавые и любопытные, проникали во все щели и замочные скважины, заглядывали в кастрюли на кухне, гремели крышками, шалили с оборками и причёсками придворных дам. Борзые и гончие королевы, прозрачные, чуть видимые, с лаем носились по лестницам. Дуло и сквозило из всех углов. На разные голоса завывали каминные трубы, будто в каждом поселилось больное привидение.
«Нет, королева Ветреница вовсе не в моём вкусе, — думал Краподин Первый, переходя из зала в зал, а невидимые придворные королевы со свистом сгибались в поклонах. — Она вся сквозная, порывистая. Эти ускользающие глаза и быстрые пальчики… Бр-р!.. А характер? Непостоянный, капризный. Как говорится: ветер в голове! В любой момент может сдуть меня с трона. К тому же каждый день что-нибудь новенькое. Сегодня у неё северное настроение, завтра южное. „Ах, как мне холодно! Согрейте меня!“ И южные ветры согревают её, кутают в меха прозрачных соболей и лис. „Ах, мне жарко! Остудите меня!“ И северные ветры пудрят её ледяной пылью. А мне каково? Непременно чихну или в ухе стрельнёт. Нет, мне нужна совсем другая жена: милая и нежная. И главное, каждый день одинаковая. Барон Нибумбум недавно рассказывал мне что-то о девушке с золотыми волосами. Всё золотое. Однако пока королева мне необходима. Я должен ждать, ждать до тех пор… Но тс-с!.. Об этом даже думать опасно — проклятый сквозняк так и свистит ушах. Наверно, он хочет подслушать мои мысли…»
Король на мгновение остановился. Взглядом выделил из толпы придворных человека с холодными острыми глазами и мягкими вкрадчивыми движениями. На придворном был тускло-серый бархатный плащ, вышитый по краям узором из золотых снежинок, в руке шляпа с длинным павлиньим пером.
Это был Главный Сборщик Улыбок, самый опасный и влиятельный человек при дворе.
— Я недоволен, — нахмурившись, сказал ему король, — да, я недоволен тобой. Мне не нужны улыбки, которые превращаются в чёрные камни. Ты должен раздобыть мне улыбки задорные, счастливые, задумчивые. И побольше. Тебе придётся совершить не совсем обычное путешествие… Но об этом после, после, сейчас я тороплюсь… Моя невеста уже прибыла и ожидает меня.
Прошло совсем немного времени, и от придворного к придворному полетел еле слышный тревожный шепоток:
— Человек-ключ… Человек-ключ… Дверь-загадка… Король приказал…
Этих коротких слов было достаточно, чтоб на дворец опустилась гнетущая тишина. Дворец словно вымер. Слуги, бледнея, разбежались, придворные попрятались.
В конце пустой зеркальной галереи появились четыре стражника. Они вели стройного худощавого юношу со спутанными белокурыми волосами. Он шёл медленно, неуверенно ступая, закрыв бледное лицо руками, как будто дневной свет жёг ему глаза.